Краснопольский Анатолий Борисович - Четыре Тысячи Историй
Анатолий Краснопольский
ЧЕТЫРЕ ТЫСЯЧИ ИСТОРИЙ
Повести Анатолия Краснопольсного "Я прошу тебя возвратиться" и "Четыре
тысячи историй" посвящены военным медикам В них рассказывается о
дерзновенном творческом поиске и подвиге солдат в белых халатах, их любви к
людям, которым они своим каждодневным трудом возвращают здоровье, жизнь,
счастье.
Вячеславу Павловичу Губенко
Время приближалось к обеду.
Полковник Костин подошел к стойке, за которой сидел дежурный по
управлению госпиталя. Михаил Сте-дапович ждал свежую почту. Сегодня он
читает лекцию для младшего медперсонала хирургического цикла, и последние
новости, "самые-самые", как он любит говорить, были бы ой как кстати.
Он взял газеты и среди писем заметил конверт, адресованный полковнику
Максимову. Вместо обратного адреса только одна фамилия - Ясникова. "Это
пишет мать солдата", - мгновенно мелькнуло в голове. Постой, постой, как
его звали? Валерий. Да, конечно, Валерий.
Но почему пишет мать? Почему не он сам? Что с парнем?
Замполит взял письмо, вошел к себе в кабинет и тут же позвонил своему
другу, но никто не ответил. Тогда он набрал номер дежурной медсестры. На
его вопросы она отвечала как-то уклончиво. Ему показалось, что от него
чго-то скрывают. Тогда Костин направился в лабораторию, где работает жена
полковника Максимова.
- Василий Петрович лечится, - сообщила супруга. - Он лежит в
неврологическом отделении, радикулит скрутил. То ли эта весна сырая, то ли
еще что...
А весна и в самом деле уже хозяйничала к госпитальном городке. Ветер
раскачивал тополя и дубки. Блестевшее сквозь бегущие легкие облака солнце
растопило снег, которого этой зимой было на редкость много.
Полковник Костин зашел в вестибюль неврологического отделения, поднялся
на второй агаж. Постучал и комнату, которая именовалась отдельной палатой.
Обхода не было. Он осторожно приоткрыл дверь.
- Можно?
И снова молчание. Михаил Степанович вошел в палату. На тумбочке заметил
невыпитое лекарство. В пепельнице недокуренный "Беломор". На столе лежал
только что вышедший журнал "Иностранная литература", раскрытый на
страницах, где напечатана пьеса Бернарда Шоу "Дилемма доктора". Это одна
из первых вещей великого ирландца. Она о цинизме врачей, о крушении
личности... Замполит отложил журнал, его взгляд остановился на пижаме,
небрежно брошенной на спинку стула, как видно, в спешке. Куда же
запропастился сам больной?
Костин осторожно вышел из палаты и пошел в травматологическое
отделение. Вошел в кабинет начальника отделения, но и здесь Максимова не
оказалось.
Михаил Степанович сел к столу, положил перед собой письмо, разглядел
штемпель. Письмо отправлено из Гусь-Хрустального. Все правильно. Он
вспомнил, что Валерий был оттуда. Так что же там, в конверте?
В кабинет вошел майор Коваленко. Тучный, степенный обычно человек,
сегодня он нервно, на ходу докуривал папиросу. Коллеги и в этом подражают
своему шефу: курят неизменно "Беломор".
- Где же ваш шеф? - спросил замполит.
Юрий мнется, уклончиво говорит о каких-то делах, а потом все-таки
признается:
- Оперирует он.
- Как? Он же болен!
Майор посерьезнел, затушил папиросу в пепельнице и, уходя,сказал:
- Трудная у нас минута, и без шефа никак нельзя.
Майор сказал правду: трудную минуту шеф ни с кем не делит. А сам небось
еле на погах стоит. Характерец!
Сквозь стекло, покрывающее письменный стол, на Костина смотрело
улыбчивое лицо дочери Василия Петровича Марины, а рядом лежало письмо из
Гусь-Хрустального. Что же в нем? Вдруг поч
