Кривин Феликс Давидович - Начало Жизни
Ф. КРИВИН
НАЧАЛО ЖИЗНИ
С начала на Земле не было жизни. Были горы, реки, океаны. Все было. А
жизни - не было. Такое в природе нередко случается: кажется, все есть, а жизни
- нет.
Впрочем, Земля уже тогда выделялась среди других планет: на ней
происходила борьба между сушей и океаном. Две стихии - земля и вода - не могли
поделить между собой планету. То победу одерживал океан, и тогда целый материк
погружался в пучину, то верх брала суша, поднимая над океаном новый
какой-нибудь материк.
Шли дожди: это океан высаживал на суше десант. Но и на собственное дно он
тоже не мог положиться: его нужно было постоянно держать внизу, а стоило дну
подняться, и оно становилось сушей...
Миллиарды лет длилась эта борьба. Суша была тверже, океан изнемог, и его
когда-то прозрачная гладь покрылась хлопьями пены. И уже, казалось, сдался
океан, и уже суша вознесла до небес свои горы, свои голые скалы - в знак
победы и торжества. Но в это время - в это самое время! - в пене океана
возникла жизнь.
Жизнь - это было ново, и непривычно, и, по тогдашним законам, не принято.
Камни не признавали жизни. Скалы не признавали ее. И вся суша долго еще не
могла примириться с жизнью. И опять продолжалась борьба.
В своем начале жизнь была еще очень несовершенной. Не было разумных
существ. Не было неразумных существ. Вообще не было существ, а были
существа-вещества, доклеточные организмы. Те, кого мы сейчас пренебрежительно
называем простейшими, имеют хотя бы по одной клетке, а доклеточные не имели
даже одной клетки на всех.
Все еще хотелось жить по-старому, то есть вовсе не жить, потому что
слишком сильна была природа вещества. Но уже природа существа звала к новой,
пусть не очень совершенной, одноклеточной жизни.
Так появилась характерная для всякой жизни борьба: борьба нового со старым
- в отличие от существовавшей прежде борьбы старого со старым, чему примером
служит борьба стихий. Жизнь по сути была погоней за жизнью, но в процессе этой
погони доклеточные преодолевали все новые и новые рубежи.
Впервые на земле научились чувствовать время - не ценить (этого как
следует не умеют и сейчас), а просто ощущать его на себе, как ощущает его все
живое. Можно сказать, что жизнь началась с ощущения времени. Может быть,
поэтому она так быстротечна: она торопится, потому что чувствует время.
Сейчас уже невозможно сказать, сколько длились доклеточные времена, так
же, как невозможно установить, кто построил первую клетку. Вероятно, это был
такой же доклеточный, только по своей организации превосходивший всех
остальных. Должно быть, он понял: чтобы не раствориться в мертвой природе,
нужно себя организовать, нужно заключить себя в строгую форму клетки, со своей
оболочкой, со своей протоплазмой, а главное - со своим ядром.
Доклеточный стал одноклеточным. Быть может, его осенило внезапно, а быть
может, это был труд всей его жизни и - что гоже не исключается - непризнанный
труд. Можно себе представить, как он носился со своей клеткой, доказывал, что
это форма более высокой организации, рисовал фантастические, невероятные
перспективы. И надо себе представить психологию доклеточных (у них еще не было
психологии, поэтому ее надо представить), чтобы понять, как они над ним
потешались, каким посмешищем был этот одноклеточный со своей единственной
клеткой.
Для доклеточных, в которых вещество все еще преобладало над существом,
жизнь была стремлением вернуться в состояние покоя. Этот физический закон
нередко вытеснял все другие законы, например,
