Крупская Дина - Все Стрекочет
Дина Крупская
ВСЁ СТРЕКОЧЕТ
* * *
По городу вдвоем - как по ветру трепещем.
Застрял бумажный сор у ветра в бороде.
Мы просто говорим, и нет понятней вещи,
чем солнце над рекой и тени на воде.
Мы говорим слова и то, что за словами.
За городом, в степи, работают шмели.
Мы смотрим изнутри. Весь мир граничит с нами,
и на конце строфы - как на краю земли.
Холмы, поля, холмы. Хмельной воды броженье.
Сухая пыль дорог танцует и поет.
И неба над тобой земное притяженье,
а подо мной земли медлительный полет.
* * *
Сигареткой дымишь на крылечке
И задумчиво щуришься вдаль.
Немудреная каша на печке -
К ней бы маслица. Нету. А жаль.
Всё стрекочет: холмы, перелески.
Все тропинки приводят к ручью.
Я на гвоздик леплю занавески,
Зашиваю рубашку твою.
Как смешны человечьи тревоги
На макушке поющей земли...
Мы с опаскою смотрим под ноги,
Мы боимся жука и змеи.
И горстями разбойничий ветер
В нас бросает дыхание трав.
И пришествие наше заметил
Возмущенный кузнечик. Он прав:
Мы - чужие. Но к осени ближе
Мы научимся просто любить.
Так болтай, дурачок, говори же,
И молчанием нас не обидь.
* * *
Если бы ветер знал, как ты далеко,
он бы сильнее дул в костяной рожок,
он пригласил бы стаю пушистых пчел,
чтобы пыльцы нам под ноги натрясли.
Стой, где стоишь, я вижу тебя теперь:
ты заслоняешь легкой рукой глаза.
Ветер качает, мнет голубой простор.
Лес опускает плечи, летит перо.
Стой, я к тебе иду. Завели холмы
в гулкую пену жужелиц и цветов.
В воздухе ломкий луч из горячих линз
ломко дрожит, ластится, как живой.
Стой на краю, к лесу бросая тень.
Пусть оглушит шум золотистых пчел.
Ляжем в траву, заволочет вьюнок,
отяжелеют веки, и мир уснет.
* * *
Дозвонись до меня, дорогая.
Видно, дождь не уймется к утру.
Многолетние джинсы латая,
можно в сердце заштопать дыру.
А могучие ветры окраин
к нам приносят пыльцу и шмелей.
Мы тропинку в саду подметаем,
чтобы тише ходилось по ней.
Тише думалось, тише жалелось,
чтобы мерить шагами печаль.
Чтобы жизни мельчайшая мелочь
попадала в небесный Грааль.
Там, за тучами властвует ветер
и мучительно копится свет.
Мы стоим на печальной планете,
и у нас даже зонтика нет.
* * *
Нам бы дачу недорого снять среди сосен и шишек,
забираться в гамак и соленья хранить в сундуке,
а по пятницам лезть в электричку, захлопывать книжку
и в окошко смотреть, и с обрыва спускаться к реке.
И плескать, и посверкивать ясной, ласкучей водицей,
и ходить по тропинке с леденчиком детским в руке.
Нас Господь различает с трудом по родам и по лицам.
Нам бы песенкой стать в придорожном его ручейке.
Ах, как много отпущено солнца, как мы загорели,
и на пляже сидим, как веснушки на чьей-то щеке.
Мы выходим на берег зимы - дотянуть до апреля
и сбежать ручейками к приветливой дачной реке.
* * *
Запели в степях перелетные ветры,
дворовою птицей тоска овладела.
Нам пишут все реже, все больше по делу,
и штемпель разлуки на каждом конверте.
Здесь осенью пахнет полынью и мятой,
и горы кочуют, качая плечами.
Алло! Говорите пустыми ночами,
кричите в мембрану и кнопку возврата,
дышите и плачьте, монет не жалея,
о том, что зима уже, черные стаи
взрывают рассветы, и в небо врастают,
и дети мучительно гриппом болеют,
и юбку дошить не хватает сатина,
и сердце... - Алло! Почему замолчали?! -
что жизнь уплывает по рекам печали,
и сердце мертвеет, как мокрая глина.
* * *
И упали дожди. День качался в замедленной съемке.
Пыль морозных высот по утрам серебрила поля.
Шла подробная перепи
