Библиотека в кармане -русские авторы

            

Крыщук Николай - Расписание


НИКОЛАЙ КРЫЩУК
РАСПИСАНИЕ
Игра для взрослых
Из школьной жизни.
"Значит, так. Завтра у нас на третьем уроке комиссия.
Кто знает, поднимает правую руку.
Кто не знает - левую. Кому не понятно?"
"Мне".
"Садись, два".
Такая вот игра. Шутка.
Неделю уже, наверное, не могу выкинуть из головы ничтожную заметку из
тонкого бульварного издания, сотрудники которого наспех, на коленке каждый
день сочиняют дюжину сенсаций. В этот раз бесстыжий автор утверждал, что
всякий человек оставляет в атмосфере некий электромагнитный след (что-то в
этом роде), который можно зафиксировать специальным прибором. Если след в
приборе сохраняется четыре-пять секунд, значит, жизнь этого человека исчерпана
и смерть сторожит буквально за углом. Перед нами психобиологический мертвец.
Бывает, что след сохраняется неделями. У гениально одаренных - по нескольку
месяцев. Ситуацию, когда гения подстерегает внезапная гибель, автор опускает.
Мол, не на картах гадаем.
След этот, кроме прочего, наполнен информацией о наших недугах. Ее можно
аккумулировать и возвратить человеку с целью излечения. Хоть тебе от язвы,
хоть от радикулита. О душевных недомоганиях не сказано.
Главное же, это электромагнитное поле и есть, по утверждению автора, форма
нашего бессмертия.
Излечиваться я не собираюсь, а вот обещание бессмертия в который раз
зацепило. Готов отдать все свои религиозные устремления за этот атеистический
обман. Не нужно ни рук, ни глаз, ни дыхания, ни самого дорогого из плоти -
лишь бы... А что, собственно? Чувствовать? Мыслить? Быть?
Быть, наверное. Сознавать, что ты есть. Это, оказывается, дороже жизни.
Вот, наверное, и вся тайна нашей жажды бессмертия.
Это только так говорится: путь самопознания. Никакого такого пути нет.
Есть неотвязное стремление, таинственная болезнь, мучительный порок, комически
необъяснимое свойство, совершенно как в гоголевском "Ревизоре".
Городничий жалуется, что от заседателя всегда такой запах, как будто он
сейчас вышел из винокуренного завода, а это нехорошо. И не может ли в этом
случае помочь разными медикаментами уездный лекарь? Вместо лекаря отвечает
Ляпкин-Тяпкин, судья, "человек, прочитавший пять или шесть книг, и ...охотник
большой на догадки". Отвечает же он следующее: "Нет, этого уже невозможно
выгнать: он говорит, что в детстве мамка его ушибла, и с тех пор от него
отдает немного водкою".
Так вот, мы не только по-гоголевски "убедительно", с виртуозной
смехотворностью объясняем этот недуг самопознания, но точно таким же методом
пытаемся объяснить в себе всё, что уже неотвратимо случилось.
Природа со сверхъестественным упорством охраняет свои тайны, пуще же всего
те, которые наиболее близко к нам расположены. Похоже, она даже создала для
этого некие специальные механизмы. Как только человек подбирается к
заколдованной двери с целью понять себя самого, природа тут же выставляет
совершенно непреодолимые преграды. Вдруг оказывается, что ты в качестве
исследователя себя же самого, которого собираешься понять, и не исключено, что
уличить в чем-то постыдном или же непоправимом, уже не ты, а кто-то другой,
посторонний. И, разумеется, тебе, другому, он уже не желает открываться.
Зачем? А без его доброй воли ты оказываешься в роли взломщика,
подсматривающего паскудника, что по сути не только позорно, но и бессмысленно.
Вот и получается: как только тебе вдруг показалось мало просто жить, но
захотелось нечто вызнать про это занятие, так сразу стал сам себе чужой.
"Папа, а как это меня совсем не было





Содержание раздела