Куприн Александр - Босяк
Куприн Александр
Босяк
В Петербурге его называют "вяземским кадетом", в Москве "золоторотцем", в
Одессе "шарлатаном", в Харькове "раклом". В Киеве имя ему "босяк".
Жалкая фигура с зеленым, опухшим и лоснящимся лицом, украшенным синяками и
кровоподтеками, с распухшим носом, отливающим фиолетовым цветом, с
потрескавшимися синими губами... Голова уходит в приподнятые кверху плечи,
руки плотно прижаты к трясущемуся на морозе телу, тщетно стараясь его обогреть
и в то же время запахнуть расходящиеся полы одежды, ноги одна в калоше, другая
в зияющей ботинке полусогнуты и стучат коленом о колено...
Вот внешний вид босяка, вид, к которому, для полноты картины, необходимо
еще прибавить "нечто", надетое на туловище, весьма похожее на женскую
кацавейку, висящее длинной грязной бахромой на рукавах и заплатанное на груди
и спине случайными кусками брезента или выцветшего байкового одеяла...
Летом босяку живется лучше и привольней, сравнительно с зимою. Даровой
ночлег всегда готов для него или в кустах по берегу Днепра, или в Царском
саду, где под густой тенью вековых лип можно найти уголок, недоступный для
зорких полицейских глаз.
И работа всегда найдется летом для босяка, потому что хозяева барок,
пристающих к Киеву, нуждаются постоянно в рабочих руках для разгрузки товара.
Приходя рано утром на пристань, вся босая команда соединяется в плотную,
дружную артель. Одного, наиболее влиятельного в их среде, самого грамотного,
босяки избирают своим счетоводом, казначеем и отчасти даже распорядителем. Он
уже не работает со всеми, а стоит на берегу с записной книжкой в руках и
принимает от работающих товарищей вырученные ими деньги.
По окончании работ вся накопившаяся у казначея сумма делится аккуратно
между членами артели или с общего согласия дружно пропивается в ту же ночь.
Расчет ведется самым тщательным образом, и никому из босяков не придет в
голову утаить хотя незначительную часть выручки. Действия артели основаны на
строжайшем взаимном контроле и на честности, гарантированной двумя дюжинами
крепких кулаков. Говорят, что в удачные дни заработок босяка простирается до
трех рублей. Посторонний работник, знакомый с нравами босой команды, никогда
не рискнет конкурировать с артелью.
Зато зимою босяку приходится очень туго, лишь изредка навертывается
дешевая работишка вроде рубки дров или очистки снега. Очень часто у него нет
пятачка для ночлежного дома, а в бесплатные приюты так много охотников, что
они еще задолго до открытия ворот приюта стоят около них густою толпою. Хорошо
еще, если ночная темнота и беспечность зазевавшегося дадут босяку возможность
проскользнуть в чужой двор, устроиться на ночь в пустом сарае. В противном
случае ему приходится бродить по улицам, согревая свое дрожащее тело у
костров, если они зажжены.
Конечно, "кутузка" в этих тяжелых обстоятельствах является желательным и
наилучшим исходом.
Зимою, под давлением нужды, босяк волей-неволей обращается к двум побочным
промыслам: нищенству и воровству.
Ворует он, конечно, очень неловко. У него нет ни дерзости, ни навыка
профессионального мазурика, и потому на первом же, по крайней мере на втором
дебюте он попадается в руки полиции. Нищенствует же он гораздо успешнее, хотя
и это ремесло требует ловкости и своеобразных технических знаний.
Особенно благоприятна для нищенства суббота. Этот день богобоязненные
лавочники, в силу освященного давностью времени обычая, посвящают раздаче
нищим медных денег и залежалых съестных припасов. С самого р
