Куприн Александр - Погибшая Сила
А.И. Куприн
Погибшая сила
Яркие краски весеннего заката уже начали понемногу закрадываться сквозь
огромные византийские окна пустого собора, оживляя позолоту причудливых
орнаментов и согревая розовый мрамор иконостаса, когда Савинов с трудом
оторвался от работы. Спустившись с высоких подмостков, художник отошел шагов
на тридцать от своей картины и приковался к ней внимательным, напряженным
взглядом своих маленьких, острых, чуть-чуть прищуренных глаз. Прямо перед ним
во всю высоту запрестольной стены рельефно выделялось на золотом фоне почти
оконченное изображение богоматери с младенцем на руках. Все дышало наивной и
глубокой верой в этой картине: и золотое небо - торжественное, полное чудес и
тайн библейское небо, и синие, тонкие утренние облака, служащие престолом
группе, и трогательное сходство в лицах матери и ребенка, и милые изумленные
личики кудрявых ангелов. И тем могущественней, тем неотразимей должно было
очаровывать и умилять зрителя божественно-прекрасное лицо богоматери - кроткое
и вместе с тем строгое, с этими как будто проникающими в глубь времен очами,
полными безмолвной, покорной скорби.
В соборе было тихо. Только где-то высоко, под самым куполом, щебетали
вперебой неугомонные воробьи. Лучи солнца наискось тянулись из окон золотыми
пыльными полосами. Савинов все стоял и глядел на картину. Теперь он со своими
длинными, небрежно откинутыми назад волосами, с бледными, плотно сжатыми
губами на худом аскетическом лице как нельзя больше походил на одного из тех
средневековых монахов-художников, которые создавали бессмертные произведения в
тишине своих скромных келий, вдохновляясь только горячей верой в бога и
бесхитростной любовью к искусству и не оставляя потомству даже инициалов своих
имен. Священный восторг и радостная гордость удовлетворенного творчества
наполнили душу Савинова. Мечты об этой русской богоматери он лелеял давно,
чуть ли не с самого детства, и вот она возвышается перед ним во всей своей
строгой и чистой красоте, и все убранство огромного храма, вся его царственная
роскошь как будто бы служат для нее сплошной великолепной рамкой. Здесь, в
этой гордости, не было места мелочному профессиональному тщеславию, потому что
Савинов относился очень холодно к своей известности, давно перешагнувшей за
пределы России. Здесь артист благоговел перед своим произведением, почти не
веря тому, что он сам, своими руками создал его.
Между тем восьмичасовая беспрерывная работа на подмостках давала себя
знать: руки у художника ныли, ноги и спину ломило от долгого и неудобного
сидения. Савинов вышел на широкое гранитное крыльцо собора и жадно, всей
грудью вдохнул свежеющий весенний воздух. Как все звонко, радостно, ароматно и
красиво было вокруг! Около собора разноцветными красками пестрел ковер
подстриженной декоративной зелени; дальше через дорогу тянулись в два ряда
высокие, стройные пирамидальные тополя бульвара, обнесенного легкой сквозной
решеткой; еще дальше виднелись густые шапки деревьев общественного сада. Среди
дня прошел крупный дождик, и теперь обмытые листья тополей и каштанов блестели
точно по-праздничному. Откуда-то неслось благоухание мокрой, освеженной дождем
сирени. Небо стало к вечеру гуще и синее, а тонкие белые ленивые облака
порозовели с одного бока. В воздухе зигзагами низко носились, чуть не задевая
лица, резвые, проворные ласточки, и как-то странно гармонировал с их веселым
стремительным визгом протяжный и грустный звон отдаленного колокола.
Савинов тихо поше
