Курганов Сергей & Саввиных Марина - Импрессионисты
Сергей Курганов, Марина Саввиных
ИМПРЕССИОНИСТЫ
Повесть о старшеклассниках
Нас расстреливали, но при этом
обшаривали наши карманы.
Дега.
Красноярск - 1997
ВСТУПЛЕНИЕ.
Десять лет назад я, Сергей Курганов, приехал из Харькова в Красноярск и в
106-й школе взял первый класс. Сейчас мои ребята - Лена Байкалова, Таня
Калиниченко, Юля Вятчина, Лена Михайловская, Валера Маслов, Кирилл
Иваницкий, Марина Козина, Надя Бахтигозина, Максим Исламов, Света Донова,
Аня Ковригина, Маша Бандура, Саша Чубаков, Аня Медведева - в одиннадцатом,
выпускном классе.
Сегодня, 30 августа 1996 года, исполняется ровно 16 лет самой нашей
младшей, Ленке Байкаловой, Байкаленку.
Еще год я буду вести у своих ребят математику и участвовать в проведении
уроков русской и зарубежной литературы. А потом все кончится.
Выдающийся философ Владимир Соломонович Библер придумал этот эксперимент:
учить детей десять лет подряд античной, средневековой, нововременной,
современной культуре. Обо многом написал Владимир Соломонович в своих
книгах и статьях о Школе диалога культур, но о том, как учителю пережить
окончание десятилетия - не написал ни одной строки.
... жизнь Учителя ведет к созреванию Ученика. Но Ученик не возвращается к
тому, кто его породил и дал ему созреть. Наоборот, жизнь с созревшим
Учеником становится горьким напитком для Учителя. Он не может отказаться от
него, потому что он бесконечно жаждет его, однако отведывание напитка есть
гибель Учителя. Но в то же время и проявление нового принципа: изменение,
которое есть гибель, есть в то же самое время возникновение новой жизни.
Пригубив этот напиток, Учитель умирает, давая новую жизнь Ученику (1)
Свидетельствую: чем ярче устная и письменная речь выпускников, чем
талантливее они, тем трагичнее для учителя быть соавтором, слушателем,
зрителем того, что делают его выпускники.
Но только постоянно увлекая и дразня учителя-слушателя, учителя-зрителя,
учителя-собеседника, только втягивая учителя в свою игру, выпускник может
обрести способность к самостоятельной творческой жизни.
- Я пишу о Вас роман. Хотите верьте - хотите нет. О Вас и о "кургановских
детях".
- ?!
- Теперь, я думаю, Вам понятно мое - извинительное, правда? -
любопытство...
Из дневника Марины Саввиных. Моего дневника.
Середина февраля 1996 года.
Моя задача предельно скромна. Я только наблюдаю и записываю. Как
электронный микроскоп со встроенной системой хранения информации. Глаз у
микроскопа - трезвый и въедливый. Голос - неназойливое гудение работающего
аппарата, только и всего.
Все - за кадром, за сценой, там, где декорации - всего лишь грубый холст и
плохо обработанные доски. А исполнители уже почти отделены от действующих
лиц.
Кто они - Учитель и Ученики? Такие формы жизни? Роли? Маски?
Что значит их Игра?
Какую пьесу играют они? Кто ее Автор?
Что ожидает тех, кто на сцене, и тех, кто в зрительном зале, когда
очевидным станет финал?
Или такие спектакли мыслятся и играются как не имеющие финала?
Я еще ничего - или почти ничего - об этом не знаю. Я говорю себе: что ж!
посмотрим! и начинаю осторожно приближаться ... вздрагивает потревоженная
кулиса, обдав меня тряпичной пылью и запахом высохшей гуаши, - и высокая
драма начинает разворачиваться в моих глазах; одновременно - лицом и
изнанкой.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
ТОЛСТОЙ И САЛТЫКОВ - ЩЕДРИН.
Русскую литературу в этом классе преподавала Галина Борисовна Беккер. Уроки
проводились то в строгой школьной аудитории, то дома у Галины Борисовны,
где мы пили чай, сл
