Курков Андрей - Милый Друг, Товарищ Покойника
detective Андрей Курков Милый друг, товарищ покойника ru ru Black Jack black_jack@inbox.ru FB Tools 2004-08-22 EF5F5412-5C39-47A5-8242-D8C9F2F24675 1.0 Андрей КУРКОВ
МИЛЫЙ ДРУГ, ТОВАРИЩ ПОКОЙНИКА
1
Если б я курил – было бы легче после каждого тихого, со стороны не внятного и не прочитываемого скандала выкуривать по несколько сигарет и дым, никотин, становящийся на время не то, чтобы смыслом или запахом жизни, но чем-то отвлекающим, как воскуриваемый в свою собственную честь фимиам, помогал был мне в очередной раз увидеть в дальнейшем моем существовании радость. Но я не курил с детства и думал, что начинать курить в тридцатилетнем возрасте – это уже точно проявление детства или глупости.
Дождь никак не начинался. Вечерело. Жена закрылась в ванной, но это было обычным приниманием ванны. Я тоже иногда закрываюсь в ванне, хотя с чего бы я должен стесняться своей жены. Вот тут и вопрос, проясняющий причину – мы давно уже далеки друг от друга.
Вечером, ложась в постель, мы раздеваемся в темноте, а днем или при свете принимая ванну, мы стесняемся своей наготы. Нагота здесь – это ранимость. Она бы тоже самое сказала. Но и я раним, и чаще всего раним ею.
Мы уже не говорим об этом, хотя раньше пытались все выяснить и улучшить словами.
Казалось бы – осень, время уходящего тепла, начало сезона сохранения прошлого тепла во имя грядущей зимы, чтобы не замерзнуть. Время заклеивания окон и балконных дверей.
Когда еще сама природа так способствует мыслям о восстановлении или укреплении уюта, физического и душевного. Но что сентябрь для нас? Ничего.
Мы молчим, разговариваем междометиями. Каждый сам для себя варим кофе и жарим яишницы.
Пора было это заканчивать. Уйти некуда – однокомнатную квартиру пополам не поделишь.
Любовь прыгать с вышки в воду вспоминалась всякий раз при выглядывании из окна нашего восьмого этажа. Но не давала необходимый импульс для прыжка. Я не был рожден самоубийцей.
Жизнь вне, за пределами моего быта, мне очень нравилась. С каким-то легким замиранием в груди я проходил иногда вечером по Крещатику, пытаясь разглядеть лица вечерних девушек, ожидающих клиентов на скамеечках или у фонтана под кинотеатром «Дружба».
В полумраке, в искусственном городском освещении они выглядели привлекательно, как изящно нарисованные, многообещающие силуэты, обычно бросающие какой-то карандашный взгляд с книжных мелодраматических форзацов и обложек. Я легко представлял себя их клиентом или даже приближенным, другом.
Но представлять себя – это еще далеко не быть. Мне многого не хватало – решительности, денег, свободы. Но они, как первая ласточка сошедшего с экрана американского образа жизни, дарили надежду на то, что и другие сладкие американские картинки оживут и замельтешат вокруг меня, тут, в Киеве. И я окажусь захваченным этим мельтешением, постепенно превращающимся в жизнь и вытесняющим жизнь прошлую, во всем временную и надоевшую каждой своей деталью, каждой составной частью, каждой газетной статьей, подробно ее же описывающей.
2
Будучи студентом инъяза я любил дружить с иностранцами. От них я учился и языкам, и какому-то другому пониманию жизни. Они так отличались от нас, как может отличаться белый гриб от ежика.
Внутреннее наше различие могло сравниться лишь с каким-либо явным внешним, вроде вышеприведенного примера. У них было другое детство, другие игры. Они мне и рассказали об одной игре, которая в какой-то момент завладевает уже не первым и не десятым поколением детей, не знавших советского детства. Игра простая – надо составить цеп
