Лавренев Борис - Рассказ О Простой Вещи
Борис Лавренев
РАССКАЗ О ПРОСТОЙ ВЕЩИ
Кинематограф.
Улица... Рассвет...
На стене косо и наспех наклеенный листок...
-------------------------------
ЭКСТЕННОЕ СООБЩЕНИЕ.
Красные покидают город. Части
доброармии вступили в предместье.
Население призывается к спокой-
ствию.
-------------------------------
Мимо листка проходит запыленный красноармеец. Тяжело волочит винтов-
ку.
Видит листок...
... срывает с бешенством и внезапной злобой.
Губы его шевелятся... Ясно, что он с надрывом и длинно ругается.
Иностранец.
Зеркало в облезлой раме, с зелеными пятнами гнили на внутренней сто-
роне, треснуло когда-то пополам, склеивали его неумелые руки, и половин-
ки сошлись неровно, под углом.
От этого лицо резалось трещиной на две части, нелепо ломалось, и рот
растягивался к левому уху идиотской гримасой.
На спинке стула висел пиджак, а перед зеркалом брился человек в ще-
гольских серых брюках и коричневых американских, тупоносых полуботинках.
Голярня в пригородной слободке, между развалинами пороховых погребов,
была невероятно грязна, засижена мухами, пропахла самогоном, грязным
бельем и гнилой картошкой.
И такой же грязный и лохматый, не совсем трезвый, хохол, неизвестно
зачем открывший свое заведение в таком месте, куда даже собаки забегали
только поднять ножку, обиженно сидел у окна и искоса смотрел на странно-
го посетителя, пришедшего ни свет ни заря, чуть не выбившего дверь, от-
казавшегося от его услуг и на ломаном русском языке потребовавшего горя-
чей воды и бритву.
Пыльные стекла маленького окна вздрагивали ноющим звоном от прибли-
жавшегося орудийного гула, и при каждом сильном ударе брившийся погляды-
вал в сторону окна спокойным, внимательным серым глазом.
В алюминиевой чашке, в снежных комках мыльной пены, золотыми
апельсинными отливами блестели завитки сбритой бороды и усов.
Брившийся отложил в сторону бритву и намочил в горячей воде тонкий
носовой платок. Обтер и попудрил лицо, достав из брюк карманную серебря-
ную пудреницу.
Потрогал пальцем гладкие щеки и круглую ямочку на подбородке, и рот
его, твердо сжатый и резкий, вдруг расцвел на мгновение беззаботным ро-
зовым цветком.
Но окно опять заныло от орудийного удара.
Хозяин вздрогнул и, как бы очнувшись, сказал хрипло:
- Жарять!.. Зовсим блызко!..
- Comment?.. Что ви гаварит?
Иностранец быстро повернулся к хозяину и услышал обиженное ворчание:
- Що кажу?.. На ж тоби!.. Пьятдесят рокив казав - люды розумили, а
теперь непонятково!.. Христиане розумиют, а на бусурманина мовы не нахо-
ваешь!
- А! - протянул иностранец.
И к вящему изумлению хозяина вынул из кармана маленькую коричневую
аптекарскую склянку, откупорил ногтем глубоко увязшую пробку и вылил на
блюдце остро пахнущую жидкость. Намочил головную щетку и круглыми взма-
хами стал водить по прическе от лба к затылку.
Открыв рот, хозяин увидел, что намокавшие золотистые волосы потускне-
ли и медленно почернели.
Иностранец встал, вытер голову платком и тщательно расчесал пробор.
Пристегнул воротничок, завязал галстук и, когда надевал пиджак, услы-
хал нудный голос хозяина:
- От-то, оказия!... Що це вы з волосьями зробили? Чи вы мабуть кло-
вун, чи ще яке комедиянство?..
Иностранец легко улыбнулся:
- Ньет!... Я ньет клоун, я купца! Мой имь Леон!... Леон Кутюрье!
- Воно и видать, що нехристь!... И имя в вас не людское, а неначе со-
баче... Куть... куть! Скильки ще гамна на свити!...
И хозяин с презрением плюнул на пол.
Леон Кутюрье снял с вешалки легкое пальто, нахл
