Лапин Борис Федорович - Дайна
БОРИС ЛАПИН
ДАЙНА
1
Вокруг было море.
Черное в шторм, серое в ненастье, искристое, прозрач-
но-зеленоватое, как глаза Дайны, - в солнечные дни, оно
всегда было разным и всегда одинаково притягательным.
День и ночь билось море о подножье утеса. Волны то ли-
зали гранит, то сотрясали остров, с разбегу бросаясь на него
грудью, но ни одна из них никогда не достигала вершины.
Только в самые свирепые штормовые ночи ветер забрасывал на-
верх горькие морские брызги.
Там, наверху, росли кедры. В порывах ветра стволы кед-
ров скрипели, защищая приютившиеся под их кровом домики. От
домиков к морю спускалась извилистая тропинка, вырубленная в
скале: у подножья острова иногда приставал катер.
Катер приставал редко, тропинка была крута и до матери-
ка далеко, но зато на острове-утесе, высоко над морем, в
светлых домиках среди кедров жило Солнце. Здесь о нем гово-
рили, ему поклонялись, ему служили. Эти домики на острове
так и назывались: "Служба Солнца". Слишком многое в жизни
обитателей Форуэллы зависело от Солнца...
Дайна стояла у откоса и смотрела в море. Она стояла,
чуть подавшись вперед, опершись, как на перила, на ветер с
моря, и он развевал ее свободно откинутые назад волосы, ше-
лестел белым шелком платья. Дайна была похожа на Богиню Кра-
соты, древнюю мраморную статую, но Богиню сорок второго века
- чуть угловатую, порывистую, отчаянную.
Прищурившись, она смотрела в море из-под руки и пела
звучным, немного гортанным голосом, пела свободно и громко,
как поют для себя. Ей вторили волны внизу и тонко звенящие
кедровые иглы над головой, а ветер подхватывал песню и бе-
режно уносил в зеленый хаос моря, лишь изредка вплетая в нее
свой собственный голос, похожий на отдаленные тревожные пе-
реливы арфы.
Дайна вглядывалась вдаль. Там, где море сливается с не-
бом, должна показаться черная точка - катер. Дайна ждала му-
жа.
Но полоска горизонта оставалась чистой. Тогда, оттолк-
нувшись от поддерживающего ее ветра, Дайна запросто кивнула
морю и направилась к светлым домикам.
Домиков было три. Один из них, самый большой, именовал-
ся Обсерваторией, другой - Вычислительным Центром, а третий
- Общежитием.
С крыльца этого третьего домика навстречу Дайне спус-
кался, постукивая тяжелой тростью, Антл. Его седая борода,
его волосы и брови отливали серебром - так же как ткань лег-
кого плаща. Взгляд Антла был мудр и ясен.
- Гляжу я на тебя, Дайна - сказал Антл, подходя к ней,
- и каждый раз снова радуется мое сердце...
- Оно радуется мне, отец? - улыбнулась Дайна своей осо-
бенной, мимолетной улыбкой.
- Не зови меня так, не надо. К чему это дикарское почи-
тание предков? И не перебивай мои мысли. Подумай, какая все-
таки странная случайность, что эта крохотная планетка оста-
лась жить, что ни один сумасшедший так и не нажал ни одной
кнопки! Ведь по теории вероятностей, насколько я понимаю...
- По теории вероятностей, - подхватила Дайна, беря отца
под руку и озорно увлекая в тень кедров, - это совершенно
невероятно. Но вот факт - мы живем.
- Да, мы живем. И я каждый раз думаю, что нашей старуш-
ке Форуэлле страшно повезло. Я это думаю, глядя на тебя,
Дайна.
- Ты мне льстишь, Антл!
- В мои ли годы льстить! За моими плечами - век... Так
вот, я хотел сказать, Дайна, в судьбе человечества много
случайного. Вот это, например, - он пренебрежительно ткнул
пальцем в свои часы. - Сущая нелепость: делить сутки именно
на десять часов. Или такая простейшая штука, как стол. Люди
тысячелетия пользовались тр
