Лермонтов Михаил Юрьевич - Ашик-Кериб
Михаил Юрьевич Лермонтов
Ашик-Кериб
Давно тому назад в городе Тифлизе (Тифлис, старинное название Тбилиси. -
Ред.) жил один богатый турок. Много аллах дал ему золота, но дороже золота
была ему единственная дочь Магуль-Мегери. Хороши звезды на небеси, но за
звездами живут ангелы, и они еще лучше, так и Магуль-Мегери была лучше всех
девушек Тифлиза.
Был также в Тифлизе бедный Ашик-Кериб. Пророк не дал ему ничего, кроме
высокого сердца и дара песен; играя на саазе (балалайка турецкая) и прославляя
древних витязей Туркестана, ходил он по свадьбам увеселять богатых и
счастливых. На одной свадьбе он увидал Магуль-Мегери, и они полюбили друг
друга. Мало было надежды у бедного Ашик-Кериба получить ее руку, - и он стал
грустен, как зимнее небо.
Вот раз он лежал в саду под виноградником и наконец заснул. В это время
шла мимо Магуль-Мегери с своими подругами; и одна из них, увидав спящего ашика
(балалаечника), отстала и подошла к нему.
Что ты спишь под виноградником, - запела она, - вставай, безумный, твоя
газель идет мимо.
Он проснулся - девушка порхнула прочь, как птичка. Магуль-Мегери слышала
ее песню и стала ее бранить.
- Если б ты знала, - отвечала та, - кому я пела эту песню, ты бы меня
поблагодарила: это твой Ашик-Кериб.
- Веди меня к нему, - сказала Магуль-Мегери.
И они пошли. Увидав его печальное лицо, Магуль-Мегери стала его спрашивать
и утешать.
- Как мне не грустить, - отвечал Ашик-Кериб, - я тебя люблю, и ты никогда
не будешь моею.
- Проси мою руку у отца моего, - говорила она, - и отец мой сыграет нашу
свадьбу на свои деньги и наградит меня столько, что нам вдвоем достанет.
Хорошо, - отвечал он, - положим, Аяк-Ага ничего не пожалеет для своей
дочери; но кто знает, что после ты не будешь меня упрекать в том, что я ничего
не имел и тебе всем обязан. Нет, милая Магуль-Мегери, я положил зарок на свою
душу: обещаюсь семь лет странствовать по свету и нажить себе богатство либо
погибнуть в дальних пустынях; если ты согласна на это, то по истечении срока
будешь моею.
Она согласилась, но прибавила, что если в назначенный день он не вернется,
то она сделается женою Куршуд-бека, который давно уж за нее сватается.
Пришел Ашик-Кериб к своей матери; взял на дорогу ее благословение,
поцеловал маленькую сестру, повесил через плечо сумку, оперся на посох
странничий и вышел из города Тифлиза. И вот догоняет его всадник, - он
смотрит: это Куршуд-бек.
- Добрый путь! - кричал ему бек. - Куда бы ты ни шел, странник, я твой
товарищ.
Не рад был Ашик своему товарищу, но нечего делать. Долго они шли вместе,
наконец завидели перед собою реку. Ни моста, ни броду.
- Плыви вперед, - сказал Куршуд-бек - я за тобою последую. Ашик сбросил
верхнее платье и поплыл. Переправившись, глядь назад-о горе! О всемогущий
Аллах! - Куршуд-бек, взяв его одежды, ускакал обратно в Тифлиз, только пыль
вилась за ним змеею по гладкому полю.
Прискакав в Тифлиз, несет бек платье Ашик-Кериба к его старой матери.
- Твой сын утонул в глубокой реке, - говорит он, - вот его одежда.
В невыразимой тоске упала мать на одежды любимого сына и стала обливать их
жаркими слезами; потом взяла их и понесла к нареченной невестке своей,
Магуль-Мегери.
- Мой сын утонул, - сказала она ей. - Куршуд-бек привез его одежды; ты
свободна.
Магуль-Мегери улыбнулась и отвечала:
- Не верь, это все выдумки Куршуд-бека; прежде истечения семи лет никто не
будет моим мужем.
Она взяла со стены свою сааз и спокойно начала петь любимую песню бедного
Ашик-Кериба.
