Лесков Николай Семенович - Обуянная Соль
Николай Семёнович Лесков
Обуянная соль
(Литературная заметка)
Соль - добрая вещь, но если
соль потеряет силу, то чем
сделаешь ее соленою? Она уж
ни к чему не годна, как разве
выбросить ее вон.
Моя мимолетная беседа в рождественском номере "Петербургской газеты", к
удивлению моему, не перестает беспокоить некоторых писателей и других
серьезных особ, от которых я и получаю укоризны словесные, письменные и
печатные. Я рассказал, как обворованный не захотел искать вора, а мне хотят
доказать, что этим дан дурной, "соблазнительный" пример, ибо прощать человеку
преступление не должно, а непременно надо виновного судить и наказывать. В
одной газете еще сильнее сказано: "следует казнить". По твердости и
решительности тона, каким это высказывается, я должен думать, что требование
"казней" исходит от лиц совершенно чистых и безгрешных, которым не страшно
поднять и бросить камень в виноватого, и я прежде всего признаю за ними в этом
отношении их огромное надо мною преимущество: я не так чист сам, чтобы швырять
камень в другого. Мне, может быть, не следовало бы и разъяснять, что ошибочно
в этих суждениях, но я это сделаю не для себя, а для молодых писателей, перед
которыми не только меня укоряют за "соблазн", но и порицают старый добрый
литературный идеал, на место которого рекомендуют принять нечто другое, по
моему мнению, нимало не высшее, а, напротив, гораздо низшее и притом
совершенно несвойственное духу, в каком следует вести рождественскую беседу. Я
чувствую себя призванным разъяснить, что идеал, которого я держался, вполне
разумен и благороден, что простить обидчика гораздо выше, чем сказнить его, и
что в рождественском рассказе, - с тех пор как эта литературная форма вошла в
употребление, - всегда было принято представлять сюжет, смягчающий сердце, и
трактовать этот сюжет в духе Евангелия, а не в духе политической экономии или
Устава о предупреждении и пресечении преступлений. В трех случаях, о которых я
писал в рождественском номере, рассказано о двух людях, которые не захотели
преследовать судом обидчиков, посягнувших на их собственность, и о третьем,
который получил неудовольствия по поводу осуждения вора. Я отнють не порицал
тех, кто ищет своих пропаж и предает похитителей судье и истязателю, а я
только рассказывал в день Рождества Христова о таких людях, которые были столь
милостивы, что не захотели искать и наказывать своего обидчика. И мне кажется,
что это нимало не преступно и не соблазнительно, ибо всем известно, что
милосердие должно ставить выше отместки и прощение выше наказания. Я думаю,
нет нужды называть, кто учил нас этому и сколько есть всем известных
характерных текстов на эту тему. И до сих пор это не вызывало ни раздражения,
ни спора, ни гнева в литературе. И на театре нам показывали, как купец Гордей
Торцов прощал мота и пьяницу Любима, и в исторических рассказах передавали,
как известный хлебосол Разумовский посылал дорогой прибор гостю, на которого
пало подозрение, что он украл одну ложку с этого прибора... Не полиции о нем
заявил, а дослал ему то, что им было недобрано... И множество подобных вещей
никогда не почитались за "соблазн" и за "расшатывание порядков жизни", а
теперь вдруг такой оборот, что такие же самые движения сердца почитаются за
дурное и за вредное!.. Что за искушение! Идеал и взгляд в нашей литературе
нынче, значит, изменились, и изменились они не к лучшему, а к худшему, так как
евангельский идеал, к которому до сих пор проникалась уважением литература
