Лесков Николай Семенович - Пагубники
Николай Семенович Лесков
Пагубники
Посвящается друзьям беспомощного детства
Горе миру от соблазнов, обоче горе человеку
тому, им же соблазн приходит.
Мф., XVIII, 7
В этом очерке я буду говорить о предмете, который считают щекотливым, но
речь моя будет так скромна и сдержанна, что не оскорбит ничем чувства людей
нравственных, к которым я пишу эти строки, прося их о внимании и о помощи
существам, требующим сострадания.
Нынче у нас, как и в чужих краях, многие сильно заняты заботою о том,
чтобы уменьшить сколько можно число несчастных молодых девушек, идущих
дурною дорогою. Об этом много пишут, говорят, и кажется - кое-что делают.
Надежнее многих иных забот в этом роде мне представляются заботы той
благородной шведской дамы, которая приезжала в Петербург летом 1885 года.
Она была здесь с целью сгруппировать в нашей столице добрых людей, способных
чувствовать живое сострадание к молодым девушкам, испытывающим на чужбине
тягость беспомощного положения, подвергающего их опасности терять себя в
непосильной борьбе с обстоятельствами. Поиски людей, готовых прийти на
помощь девушке, когда она изнемогает в борьбе и ей угрожает падение,
кажется, удались шведской даме, - по крайней мере они удались ей хотя в
известной мере, но все это касается одних шведок...
Даму, о которой мы говорим, несправедливо было бы обвинять в национальной
узкости: всякому простительно прежде всего позаботиться о своих, а потом,
если есть возможность, и о других. Иначе можно разбросаться силами и не
достичь ничего. Этому уроку и мы желаем последовать.
Я не филантроп, не имею возможности быть филантропом и не верю в пользу
филантропических затей, которых видел много: но вопросы, интересующие
общество в данное время, интересуют отчасти и меня, а что мне интересно, то
я люблю уяснить себе не с чужого голоса. С этой целью я собрал и напечатал в
одном из наших исторических журналов несколько исторических сведений о том,
как у нас ранее сего собирались уничтожить публичную пагубу у девушек и как
этим ничего для пользы их не достигли. Но, помимо частного исторического
материала, с которым я имел дело в журнале историческом, мне попалось в руки
еще нечто достойное внимания читателей семейного журнала, так как добрая
семья может принести величайшую пользу всем, кто приходит с нею в какое бы
то ни было соприкосновение. Я имею те же убеждения, как упомянутая мною
шведская дама, т. е. что спасать девушек от худого пути надо ранее, чем
пагуба их совершилась. А потому меня особенно интересовало: как доходят
самые молоденькие девушки до первой ступени лестницы, приводящей их в
дальнейшем на самое дно мрачной ямы? И вот что сильнее поразило меня: это
родственные письма, адресуемые из деревень к проживающим в Петербурге
молоденьким девочкам, находящимся в услужении или в учении. Письма эти
присылаются обыкновенно ближайшими родственниками детей и наичаще даже прямо
родителями, и потому, казалось бы, тут ли быть какому-нибудь злу или
соблазну, а между тем тут-то именно и есть и зло, и соблазн. Я сбирал
(выпрашивал и покупал) этакие родственные письма и почти во всех из
них всегда находил одну очень странную, как бы сказать - народную
черту: родственную жадность, сколько бессердечную, столько же и
безрасчетную. К девочке, находящейся в услужении или даже в учении (а
особенно в услужении), пока ей идет год одиннадцатый, двенадцатый, "посылают
деревенского гостинца", а у ней осведомляются: "нет ли у тебя кофию и
сахару". Хозяева или лавочник,
