Лидин Вл - Сад
Bладимир ЛИДИН
САД
Под вечер полк переправился в город. Впереди, с высокого берега реки,
спускались яблонные сады, коричневые яблони с могучими кронами, узловатые
кривые стволы многорожавших деревьев. Все было полно тонкого запаха
плодов, осеннего приношения земли, ее зрелости.
Медные звуки рожков протяжно поплыли в чистейшем воздухе осени -
маневры были закончены. И маленький городок всеми тремя сотнями своих
старых домов и яблонными садами принял жаркое, шумное и уставшее за неделю
походов племя. Запахло табаком, конским потом, дымом походных кухонь,
сложными запахами жизни, движения, привала бойцов, - всплеснулась
гармоника.
Красноармейцу Глушкову, бывшему садовнику московского парка Культуры и
Отдыха, достался ночлег у старухи-бобылки. Ветхий ее домишко стоял на
горе, и к реке спускался яблонный сад, полный старых, криво разросшихся и
запущенных яблонь. Глушков, круглоголовый, хозяйственный и деловой
паренек, привел еще односельчанина, Егора Грачева, работавшего с ним
вместе по садовому делу.
- Ну, мамаша, мы у тебя здесь в шалаше заночуем. И тебе не
беспокойство, и нам хорошо, - сказал он хозяйке.
Красноармейцы деловито осмотрели шалаш, натаскали сенца, исхлопотали
самоварчик, приготовились к роздыху.
- Сад у тебя, мамаша, большой, но запущенный, - говорил Глушков в
благодушии. - Ты присаживайся, однако, попробуй нашего варева.
Он разлил из котелка суп на три человека, хозяйственно нарезал хлеб,
достал из тряпицы деревянную ложку. По привычке садовода бережно хранить
семена, были в его вещевом мешке аккуратно завернуты в холщовые тряпочки
сахар, соль и табак, и даже кривой садовый нож, который всегда должен быть
под рукой у хорошего садовода. Старуха, тощая и болезненная, с коричневыми
пятнами на длинном лице, сидела прямо, дичилась, издалека протягивала
ложку за супом. Ей было пятьдесят девять лет, жила она одна, старик ее
умер год назад от простуды.
- Ты, мамаша, должна знать, - говорил между тем Глушков, - яблоня,
которая без присмотра растет, - пустая яблоня.
Что толку,.если она сучья во все стороны выгонит? Будет она родить один
кислый дичок, какая человеку от этого радость?
Ты что же, одна, что ли, здесь управляешься?
- Одна жнву, - сказала старуха.
- И сыновей нет?
- И сыновей нет. Был сын, да помер.
- И внуков нет?
- И внуков нет. Никого нет. Одна живу.
Глушков поднес ложку ко рту и задумался.
- Да, - сказал он затем, - одной тебе с садом не обернуться.
Ему стало жаль этой высокой костистой старухи, молчаливо предававшейся
вдовьей судьбе, были коричневые пятна на ее лице похожи на два родимых
пятна на лице матери. И он сейчас же, как только покончили с едой и
чайком, отправился осмотреть сад. Он с сокрушением обходил эти три десятка
непомерно разросшихся яблонь, осматривал поврежденные стволы, дичающие
побеги, посвистывал сквозь зубы. И так же молчаливо, как длинная тень,
следовала за ним старуха, оставшаяся одна со своими кривыми дичающими
яблонями, похожими на ее оскудевшую жизнь.
- Твой старик кем работал? - спросил Глушков на ходу.
И старуха рассказала, что старик работал бондарем на заводе, потом
служил сторожем при лесном складе, в лесу же на сплаве простудился и помер.
- Нет, мамаша, - сказал Глушков вдруг решительно, - доброе дерево не
хуже сына там или дочери на сторости поддержку должно оказать. Яблони эти
кормить тебя могут.
Вечер уже наступил, и над яблонными садами домовито тянуло дымками
человеческого роздыха и первыми негромкими песнями, еле шевелящим
