Лимонов Эдуард - Те Самые
Эдуард Лимонов
ТЕ САМЫЕ...
Пухлый Сева Зеленич был в Москве фотографом "Литературной Газеты". В
Америке у него жили родственники -- целых четыре дяди. Взяв жену Тамарку,
кота, фотокамеры и архивы, Сева уехал в Америку, в Нью-Йорк. Самый богатый
дядя, мультимиллионер Наум, полюбил Севу и Тамарку и поддерживал их
существование первые два года. Очень заботливо и основатель поддерживал. Сева
жил на Анпер-Ист Сайд, в Йорк-тауне в квартире из пяти комнат, в доме с двумя
doormen, и придерживался крайне реакционных взглядов. Еду Сева покупал в
магазине "Забарс" на Вест-сайде, и, встречаясь со мной, отстаивал Америку от
моих нападок. Когда у Севы кончались аргументы, он говорил, что таких, как я,
нужно ставить к стенке.
Неожиданно, дядя Наум, Найман по-американски, умер. Ни с того, ни с сего,
в возрасте всего лишь сорока девяти лет, от инфаркта. Три оставшиеся дяди были
менее богаты и менее щедры, но Севу они не оставили. Собравшись на семейный
совет, дяди решили купить Севе loft. Apartment из пяти комнат в Йорк-тауне в
доме с двумя doormen стоил Науму больше тысячи долларов в месяц. Оставшиеся
дяди не могли себе позволить подобный расход в ожидании, пока Сева сам сможет
заработать такие деньги фотографией.
Ожидая вначале решения дядей по его поводу, затем ежедневно выезжая с
дядями на осмотр lofts, Сева заметно похудел. И даже побледнел. Еду он уже
покупал не в "Забарс", но в обыкновенном supermarket. Политические же взгляды
его можно было уже охарактеризовать как "умеренные".
Loft был приобретен. И очень не слабый loft. Старое, перегороженное на
множество клеток помещение, не где-нибудь, но на Мэдисон и 20-х улицах.
Заплатив за loft, дяди вежливо предоставили Севе и средства на его
перестройку. Посчитав предстоящие расходы и сравнив их с предоставленными
средствами, Сева решил перестраивать loft сам. Сломав несколько перегородок,
он, однако, понял, что одному такая работа не под силу, и нанял меня в
помощники за четыре доллара в час. Почему меня? Абориген-американец не
согласился бы вкалывать менее, чем за десять долларов в час; "свободных", без
работы, русских в то время не было. Еще одна гипотеза: "реакционеру"
захотелось нанять "революционера" из-за садо-мазохизма. Мы были знакомы еще в
Москве, и в Нью-Йорке, встречаясь время от времени в квартире общего приятеля,
схлестываясь в поединках. Сева считал меня "революционером" и говорил, что
"катить бочку" на Америку, как это делаю я, подло. Что Америка меня
"приютила". Я же, смеясь, отвечал, что Америка поимела на мне куда больше, чем
истратила, политический капитал, например. Ну, если не на мне лично, то на
всех refugees в совокупности.
Он оказался чрезмерно аккуратен. Так не работают. Я указал ему на его
ошибки. Он рубил квадратный ярд стены целый день, медленно, стамеской с
молоточком. Я сказал ему, что нужны две кирки. Что нужно рубить и крушить, дом
старый и крепкий, выдержит. Если он желает закончить хотя бы жилую часть loft
в обозримом будущем, он должен принять мой метод.
Сева заворчал. Сказал, что он этого и ожидал от меня, что я разрушитель,
exterminator. Да, подтвердил я: Destruction is creation. Но он вышел и купил
две кирки в магазине, где у него был дискаунт. Дяди уже дважды просили его
поторопиться, освободить скорее apartment в доме с двумя doormen. И вначале я,
а потом и он робко, но все злее, стали крушить, рубить и разрушать. Разрушать
было хорошо, приятно. Только разрушение дает много пыли. Пришлось держать
открытыми окна на
