Ливанов Василий - Агния, Дочь Агнии
ВАСИЛИЙ ЛИВАНОВ
АГНИЯ, ДОЧЬ АГНИИ
ЛИВАНОВЫ
Валентин КАТАЕВ
Впервые я увидел Бориса Ливанова в Художественном театре в двадцатых
годах.
Двадцатые годы! Неповторимое время нашего перехода от юности к
зрелости. Об этом удивительном времени можно было бы исписать тонны бумаги.
Но необъятное не обнимешь.
Начало второго или третьего акта. Идет занавес с белой чайкой. На
авансцене длинный, по-провинциальному обильный праздничный стол. То ли
именины, то ли еще что-то. По-видимому, ожидаются гости, но пока еще сцена
пуста. Лишь один молодой человек - высокий, могучего сложения, с
малообещающим плотоядным лицом и развязными манерами уездного хама - первый
гость - ходит вокруг стола, пристально разглядывая закуски и бутылки.
Он не произносит ни одного слова. Мимическая сцена длится минут пять.
Пять минут сценического времени - это целая вечность.
Подобные паузы обычно потом входят в историю театра, как легенда. В то
время ходила легенда о знаменитой паузе Топоркова в театре Корша, не помню
уже в какой пьесе, когда он повсюду искал свалившееся с носа пенсне, а оно
болталось на шнурке.
Эта пауза считалась рекордом.
Ливанов побил этот рекорд, "перекрыв" Топоркова на одну минуту.
Зрительный зал внимательно следит за действиями молодого актера, в то
время почти еще неизвестного. Никто не кашляет. Затаили дыхание. Больше
того, чопорная публика Художественного театра против своей воли как бы
вовлечена в игру. А игра состоит в том, что, оказавшись наедине с накрытым
столом, молодой человек, не стесняясь, сует нос в закуски, трогает пальцами
студень, любуется поросенком, переворачивает его и так и сяк, передвигает
тарелки, сует в рот куски пирога, чавкает, мурлыкает от наслаждения и,
обходя со всех сторон стол, в конце концов разрушает всю его архитектуру,
превращает в беспорядочную кучу еды и посуды, словом, ведет себя свинья
свиньей. При этом сохраняет обаятельную улыбку и детское простодушие, как бы
даже не подозревает, что он совершает непристойность.
Отличный образец сценического самочувствия, которое Станиславский
называл публичным одиночеством.
Вся мимическая сцена заканчивалась шумными аплодисментами, что во время
акта случалось тогда не так-то часто, особенно в Художественном театре.
Небольшой эпизод, сыгранный молодым Ливановым, был единственным живым
местом в скучной пьесе, где роли исполняли почти все звезды мхатовских
актеров старшего поколения во главе с Москвиным.
Молодой Ливанов переиграл всех.
Наша дружба началась с моей "Квадратуры круга" - маленькой
комедии-шутки, которую с благословения Станиславского поставил на своей
Малой сцене Художественный театр для того, чтобы дать работу молодежи -
Яншину, Грибкову, Бендиной, Титовой, Титушину, конечно, Ливанову.
Режиссером-постановщиком был столь же молодой, полный чувства
внутреннего юмора Горчаков, а руководителем постановки - Немирович-Данченко.
Пьесу рекомендовал театру известный критик П.А. Марков, ведавший в то
время литературным отделом МХАТа.
Репетировали почти целый год, я часто бывал на репетициях, сошелся со
всеми актерами, занятыми в спектакле, в особенности же с Ливановым, который
с той незабвенной поры стал для меня на всю жизнь просто Борей.
Мы были молоды, быстро подружились, перешли на "ты". Ничто так не
сближает людей, как театр, его особая закулисная, репетиционная атмосфера, в
особенности же успех спектакля. Успех "нашего" спектакля превзошел все
ожидания.
С тех пор и уже на всю жизнь Ливанов стал "моим актером", а я с
