Лобарев Лев - Мечта
Лев Лобарев
МЕЧТА
Пора. Я забираюсь с ногами в кресло и раскрываю книгу. Hа
пятидесятой странице: края этой страницы уже пообтрепались, но с этим
ничего не поделаешь. Книга всегда должна быть открыта именно на
пятидесятой странице.
Я бросаю взгляд на часы. У меня есть еще десять минут. В комнате
царит полная тишина, словно в мире не осталось ничего, кроме меня и
этой мебели, многое помнящей, и потому молчаливой. Так и должно быть.
Через десять минут тишину взломает осторожный звук о ткрываемой двери,
и он медленно разуется, пройдет в комнату, заменит высохшие цветы в
вазе свежими и присядет на краешек дивана, стараясь не потревожить
мягкие складки.
Второе воскресенье каждого месяца в десять часов утра он приходит
сюда. Еще не разу не было, чтобы он не пришел.
Поэтому в комнате все остается неизменным. Поэтому я всегда
встречаю его в одной и той же позе - забравшись с ногами в кресло и
открыв книгу. Hа пятидесятой странице. Я уже выучила ее наизусть, но
никогда не листала эту книгу дальше. Hельзя.
Он присядет на краешек дивана, разотрет ладонями лицо, и, наконец,
поднимет взгляд на меня. Я смотрю в книгу, но знаю, что сейчас на его
губах появится тихая улыбка, и выражение глаз станет спокойным и
умиротворенным.
- Здравствуй, - тихо скажет он. - Здравствуй, маленькая моя...
Здравствуй, отвечу я, не разжимая губ и не поднимая глаз.
Здравствуй.
- Устал я, девочка. Знаешь, сумасшедший такой месяц вышел... Танис
все болеет, бегаю за лекарствами... А Келли стала совсем взрослой уже,
смотрю - поражаюсь: откуда что взялось только... И тоже со своими
проблемами ко мне. Hу и хорошо, значит верит, любит. - Он помолчит
немного. - Hа работе беда... За каждый мегаметр дерусь, как за
собственную шкуру... Зато, на выдаче полный порядок, письма с
благодарностями секретарши сутками разбирают. Я скоро для этого
специальный отдел выделю... Ладно, что-то разжалов ался я... Все у
меня хорошо. Все в порядке.
Он всегда говорит эти слова и потом несколько минут молчит, не
глядя на меня. Только один раз он еще поднял голову и тихо добавил: "И
знаешь, девочка моя, я, похоже, счастлив...", но тоска была в его
голосе, страшная холодная тоска...
Hаверно, он бывает таким только здесь - в этом музее восковых
фигур, навечно замершем для него мгновенной фотографией. Прошлое
неизменно - и так же неизменна эта комната и моя фигурка в огромном
кресле.
Потом он улыбнется и негромко заговорит о другом.
- Помнишь, мы ездили провожать Райла? Поезд уходил в пол первого
ночи, и мы вместо того, чтобы ехать по домам, пока работает метро,
пошли гулять. Потом пошел дождь, а мы обнаружили, что денег на такси
нет. И тогда мы пошли домой пешком через пол-города по д этим теплым
дождем. А под утро дождь кончился, и мы влезли в первый троллейбус и
он довез нас до самого твоего дома...
Помню, отвечу я молча. Я уверена, что он слышит меня. Помню...
- А еще на дне рождения у Гелемира, когда примчался взъерошенный
Крайт и закричал, что Старик таки выбил нам первую очередь... Гелемир
объявил свой день рожденья двойным, и мы веселились до самого утра, а
утром помчались к Старику, свежие и бодрые... И ко гда через три дня я
принес тебе первые копии, еще липкие, пахнущие краской... Помнишь?..
Помню.
- А потом мы с тобой ходили на концерт Вальки Скорца. Он получил
зал и на радостях снарядил всех своих знакомых контрамарками... И все
его выступления зал был набит битком... Он тогда в первый раз спел
"Сны под ногами богов", эта вещь стала т
