Лобов Василий - Дом Который Сумасшедший
ВАСИЛИЙ ЛОБОВ
ДОМ, КОТОРЫЙ СУМАСШЕДШИЙ
Об авторе
Василий ЛОБОВ (1950) - московский прозаик, поступившийся ради литературы всем, даже высшим образованием. Пишет очень давно, но первая его публикация - повесть "Ничего особенного" вышла в свет лишь в 1991 году
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В то утро я проснулся ни свет ни заря - фонари на нашем девятом ярусе
тлели всего вполнакала, - и было еще слишком рано, чтобы идти на службу.
Несколько долгих минут я лежал неподвижно, рассматривая глазами полосатые
пузыри вздувшейся на потолке штукатурки, потом повернулся на левый бок и
стал смотреть на шикарное убранство моего шикарного однокомнатного дворца:
на шикарный пластмассовый стул с поломанной ножкой, на шикарный стол,
покрытый шикарной бело-черной скатертью с обтрепанными и кое-где
отвалившимися шикарными кисточками, на собственный местами лоснившийся
шикарный фрак, который висел на шикарном гвозде, вбитом в дворцовую дверь...
В желудок лезли самые разные мысли, я с силой пытался их от него
отогнать, они не отгонялись... и мне казалось! Мне казалось, что мой
шикарный дворец не такой уж и шикарный. Мне казалось, что печальна вечная
песня радости Железного Бастиона. Мне даже казалось, что я несчастлив.
- Ты что это, а, братец Пилат III, совсем ополоумел?! - наконец
рявкнул я сам на себя шепотом. И помотал короной.
От мотания короной казаться мне стало немножко меньше, но тут я
вспомнил свой сон, вскочил с кровати и заглянул в буфет. Заветная бутыль
была пуста, а в серой бронированной коробке, где у меня хранилась пыльца, не
оказалось ни одного пакетика. Тогда я быстро оделся, внимательно осмотрел
себя в зеркало - глаза были спятившими - и выбежал на улицу.
Его я приметил издали. Прижав ладонь к уху на голове, он сидела на
разбитом пороге обшарпанного шикарного дворца в переулке, за которым
находился ближайший эскалатор, и на этой самой голове абсолютно не было
никакой короны.
Отсутствие на его голове короны сразу же бросилось мне в ум. Я было
решил, что это - счастливчик, но ум подсказал мне, что вряд ли: во-первых,
на нижних ярусах счастливчики никогда не прохлаждались без дела; во-вторых,
время счастливчиков уже кончилось, но главное, его лицо было очень и очень
печальным, таким же печальным, как показавшаяся мне сегодня с утра печальной
вечная песня радости Железного Бастиона. Приблизившись почти вплотную, я
увидел, что край короны высовывался из черной блестящей сумочки, лежавшей у
него на коленях ног.
Он повернула лицо в мою сторону. Его глаза на лице были такими же
спятившими, как мои в зеркале.
С минуту мы молча друг друга рассматривали: я - засунув руки в карманы
фрака, который был на мне, и беспокойно перебирая пальцами кругляшки монет,
он - не отнимая ладонь от уха. Ему было холодно, он дрожала. Он была
красивая. Скоро мне стало окончательно не по себе, захотелось уйти, убежать,
но хотелось остаться. Наконец я сказал:
- Думал, что ты счастливчик.
- Нет. - Голос у него был совсем не громкий.
- Почему же ты без короны?
- Мне так нравится.
- Лучше надень, еще кто увидит...
- Пусть.
- Как это... пусть?
- Пусть смотрят.
- Ну ты даешь... Что ты тут делаешь?
- Ничего. Сижу, слушаю музыку. - Он протянула мне часы с поднятой
крышкой. Странные часы.
Я взял их в руку. Из часов что-то пиликало.
- Нравится?
Я пожал плечами фрака.
- Наверное, ты никогда не слышал настоящую музыку. Возьми их себе.
- Очень дорого?
- Нет, - улыбнулась он. Его губы были странными: некрашеными. - Часы
я тебе дарю.
- Дарю? -
