Ломм Александр - Удивительные Превращения Дика Мюррея
А. Ломм
УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПРЕВРАЩЕНИЯ ДИКА МЮРРЕЯ
В широкое окно свободно лились потоки солнечного света. На их пути
оказался старинный овальный стол, покрытый клеенкой в мелкую зеленую клетку.
Яркие лучи падали на одну половину стола, и она сверкала, словно грядка
молодой зелени.
На теневой половине стояли тарелка с манной кашей и белая фаянсовая кружка
с молоком. Перед ними сидел худенький черноглазый мальчик лет четырех. Он
смотрел на освещенную половину стола, аккуратно раскладывал кашу по маленьким
зеленым клеткам и при этом монотонно тянул:
- Тетя Кле-е-еми, я хочу игра-а-ать! Я не хочу ка-а-аши! Тетя Кле-е-еми!..
- Тише, Дик, тише, мой мальчик! Кушай и не шали! Папе плохо, папе очень
плохо! - приглушенным голосом отвечала тетя Клеми, сидевшая в стороне на
диване.
По полному, еще красивому лицу сорокалетней женщины катились крупные
слезы. Она не смотрела на мальчика, не замечала, как он расправляется с кашей,
и лишь машинально отзывалась на его нытье. Глаза ее при этом неотрывно следили
за дверью, словно там решалась в эту минуту ее судьба.
- Тетя Кле-е-еми, ты обещала, что я буду играть с кошкой!..
- Тише, Дик, тише!..
Но вот дверь медленно раскрылась, и в комнату вошел толстоватый лысый
человек в черном костюме. Его большое розовое лицо с мягкими добрыми чертами
выражало глубочайшую скорбь. Это был старый друг семьи доктор Кларк.
Он сел на диван рядом с тетей Клеми, вынул платок и стал молча вытирать
вспотевшее лицо.
- Ну как он, доктор? Говорите скорей! - громко всхлипнув, спросила тетя
Клеми.
Доктор погладил лежавшую на диване кошку, посмотрел на мальчика и с
тяжелым вздохом ответил:
- Плохо, Клементайн, совсем плохо... Он хочет проститься с сыном...
Вот уже два месяца, как Томас Мюррей вернулся из столицы в родной городок
и поселился в доме своей старшей незамужней сестры. Много лет о нем ничего не
было слышно. Клементайн уже считала его погибшим. И вдруг он вернулся. Но в
каком состоянии! Нищий, убитый горем и безнадежно больной! Единственным его
богатством был сын - маленький, болезненно-хрупкий мальчик. О судьбе матери
Дика Томас ничего не рассказал, а Клементайн постеснялась расспрашивать брата,
сердцем чувствуя, что в этом и кроется причина всех его несчастий.
Томас знал, что дни его сочтены, и был готов встретиться с неизбежным.
Когда сестра и сын подошли к его постели, он собрался с силами и сказал:
- Клеми, дорогая, я ничего тебе не буду поручать, ни о чем не буду
просить. И так все ясно. Дик остается у тебя... Не обижай его... Я ничего не
нажил, чтобы оставить сыну... Уж ты прости... Но кое-что я еще могу для него
сделать... Подай мой черный саквояж, Клеми!..
Она достала из шкафа потертый черный саквояж и поставила его на край
постели. Дик придвинулся ближе, уверенный, что отец хочет ему что-то подарить.
Мюррей вынул из саквояжа две блестящие никелированные коробки. У мальчика
при виде их разгорелись глаза.
- Это мне, папочка, это мне?
Отец погладил его по голове:
- Тебе, мой хороший, тебе... Клеми, сними с него куртку и засучи рукав
рубашки.
- Том, милый, зачем? Что ты хочешь делать?! - испуганно спросила
Клементайн, не замедлив, впрочем, выполнить просьбу брата.
Бескровные губы больного тронула легкая улыбка:
- Не волнуйся, дорогая. Я просто хочу уменьшить бремя твоих забот. Дик
болезненный ребенок. И ест из рук вон плохо... Я сделаю так, что он никогда
ничем не будет болеть... Подведи его ближе и подержи ему руку... Вот так,
хорошо...
Из одной коробки Мюррей изв
