Лукьяненко Сергей - Далекие Берега
Сергей Лукьяненко
Далекие берега
Часть первая
Печальные Острова
Глава первая, в которой я делаю выводы, и пытаюсь в них поверить.
Плеть в руках надсмотрщика казалась живой. Она то спала, прикорнув
на мускулистых, поросших рыжими волосами руках, то лениво потягивалась,
едва не касаясь плеч каторжников, то, рассвирепев, начинала бросаться из
стороны в сторону, посверкивая крошечным медным наконечником.
И лицо надсмотрщика, всегда скучное и безучастное, будто говорило -
это не я, не я, без обид, ребята! Она, она - что хочет, то и творит...
- Ну, разбойнички, душегубцы... бунтовать будем?
Нестройный хор голосов ответил что нет, никак не собираемся.
Надсмотрщик выдавил улыбку:
- Хорошо, радуете старика...
Для надсмотрщика он и впрямь был стар - лет сорок, пожалуй. Редко
до таких лет доживают на его работе - кого придушат цепью, кого затопчут
ногами, а кто и сам уйдет, подкопив деньжат, от греха подальше. Лучше уж
маршировать в строю, или бродить по ночным улицам в тощих доспехах
стражника, чем иметь дело с десятком-другим готовых на все негодяев.
Но этот, с укоренившимся прозвищем Шутник, был слишком осторожен,
чтобы попасть в руки отчаявшегося, и достаточно умен, чтобы не злить без
нужды весь этап. Велик ли труд - разобраться, кто виноват, прежде чем
пустить в ход плеть, или прикрикнуть на повара - чтобы из недоворованных
остатков провианта сумел сготовить чтото съедобное?
А нет... не каждый это понимает. Вот и вспыхивают в трюмах кораблей
такие безумные бунты, после которых растерянные офицеры и следов не
находят от свирепых, здоровенных бугаев. И остается одно - вешать
каждого третьего, хоть и это угомонит каторжан лишь на время.
- А ты, Ильмар? Еще не разобрался с замками?
Тяжелая рука опустилась мне на плечо. Ох, здоров Шутник! Не хотел
бы я его рассердить - даже без цепей.
- Что ты, Шутник. Они мне не по зубам.
Надсмотрщик, нависший над моей койкой, осклабился.
- Это верно, Ильмар... верно. Только у тебя за зубами еще и язык
есть. А? Может у тебя Слово, а на то Слово - связка ключей прицеплена?
На миг его глаза стали жесткими, буравящими. Опасными.
- Будь у меня Слово, Шутник, - тихо сказал я, - не болтался бы
вторую неделю в этой вони.
Шутник размышлял. Потолок в трюме был низкий - чего уж тут, зачем
для каторжников стараться, и он невольно горбился, чтобы не задеть
болтающийся прямо над головой фонарь.
- Тоже верно, Ильмар. Значит судьба твоя - дерьмо нюхать.
Он наконец отошел, и я перевел дух.
Дерьмо - не беда. И не такое терпели. Другое дело - - рудничную
вонь нюхать, от нее живо дышать разучишься.
Надсмотрщик вышел, повозился с засовом, и забухал сапогами по
трапу. Трюм сразу ожил. Шутник не из тех, кто делает вид, что уходит, а
потом подслушивает под дверью.
- Куда колоду дел, Плешивый? - заорал Арни, карманник, залетевший
на каторгу по какой-то злой усмешке судьбы. По всем законам полагалась
ему хорошая плеть, да может, еще отсечение пальца. А вот нет - не
приглянулся судье, или вспомнил тот подружку, которой на базаре карманы
обчистили - и все. Плыви к Печальным Островам, надейся, что молодость
поможет протянуть три отмеренных года. Впрочем Арни не унывал - такие
никогда не унывают.
- А ты поищи, ты же у нас мастер, - хмуро отозвался Плешивый,
мелкий чиновник, угодивший к нам за казнокрадство. Все ясно, сегодня не
его масть...
В дальнем углу Волли-сладкоголосый затянул прерванную появлением
надсмотрщика песню. Длинный язык довел его до каторги, но выводов он из
того н
