Лукьяненко Сергей - Неделя Неудач
СЕРГЕЙ ЛУКЬЯНЕНКО.
НЕДЕЛЯ НЕУДАЧ
От автора
Если честно — то все мы начинали именно с этого.
Продолжали, дописывали (в уме, или на бумаге) свои любимые книги, воскрешали погибших героев и окончательно разбирались со злом. Порой спорили с авторами — очень-очень тихо.
А как же иначе — литература не футбол, на чужом поле не поиграешь.
Где-то в глубинах письменных столов, в компьютерных архивах, просто в уголке сознания, у каждого писателя, наверное, спят вещи, которые не будут изданы. Потому что писались они для себя, как дань уважения авторам, любимым с детства. Нет в этом большой беды для читателей — подражание не может стать лучше оригинала. И всем нам хочется быть не
«последователями Стругацких» или «русскими Гаррисонами и
Хайнлайнами», а самими собой.
Но как здорово, что дана была эта возможность — пройти по
НИИЧАВО, увидеть Золотой Шар, побывать в Арканаре! Андрей
Чертков, придумавший и осуществивший эту идею, Борис Стругацкий, разрешивший воплотить ее в жизнь, подарили нам удивительное право
— говорить за чужих героев. Хотя какие они чужие — Быков, Румата,
Привалов... Они давным-давно с нами, без них мы были бы совсем другими.
И всегда хотелось встретиться с ними еще раз.
Я выбрал продолжение «Понедельника» даже не потому, что он наиболее любим, есть и другие книги братьев Стругацких, которые дороги мне ничуть не менее. Просто для меня это была наиболее сложная тема. Писать «продолжение» книги, наполненной духом шестидесятых годов, светом и смехом давно ушедших надежд.
Рискнуть. Но это — уже совсем другая история.
Сергей Лукьяненко
Алма-Ата, февраль 1996 г.
История первая. «Колесо Фортуны»
И долго еще определено мне чудной властью идти об руку с моими странными героями...
Н.В.Гоголь.
Глава первая
...судя по всему, мое житье-бытье час от часа становилось все нестерпимее...
Г.Я.К.Гриммельсгаузен, «Симплициссимус»
Было раннее утро конца ноября. Телефон зазвонил в тот самый момент, когда «Алдан» в очередной раз завис. В последнее время, после одушевления, работать с машиной стало совсем трудно.
Я со вздохом щелкнул «волшебным рубильником» — выключателем питания, и подошел к телефону.
«Алдан» за моей спиной недовольно загудел и выплюнул из считывающего устройства стопку перфокарт.
— Не хулигань, на всю ночь обесточу, — пригрозил я. И, прежде чем взять трубку, опасливо покосился на эбонитовую трубку телефона, где тянулся длинный ряд белых пластиковых кнопок. Слава богу, вторая справа была нажата, и это означало, что мой новенький телефон принимает звонки только от начальства — от А-Януса и
У-Януса, до Саваофа Бааловича.
Впрочем, зачем гадать?
— Привалов слушает, — поднимая трубку сказал я. Очень хорошим голосом, серьезным, уверенным, и в то же время усталым.
Сотрудника, отвечающего таким голосом, никак нельзя послать на подшефную овощную базу, или потребовать сдачи квартального отчета об экономии электроэнергии, перфокарт и писчей бумаги...
— Что ты бормочешь, Сашка! — заорали мне в ухо так сильно, что на мгновение я оглох. -...рнеев говорит. Слышишь?
— А... ага... — выдавил я, отставляя трубку на расстояние вытянутой руки. — Ты где? У Ж-жиана?
— В машинном зале! — еще сильнее гаркнул из трубки грубиян
Корнеев. — Уши мой!
На мгновение мне показалось, что из трубки показались Витькины губы.
— Дуй ко мне! — продолжил разговор Корнеев.
В трубке часто забикало. Я с грустью посмотрел на «Алдан»
— машина перезагрузилась, и сейчас тестировала системы. Работать хотелось неимоверно. Что это Корнеев делает в м
