Львов Аркадий - Мой Старший Брат, Которого Не Было
Аркадий Львов
Мой старший брат, которого не было
Мне было тогда двенадцать лет. Двенадцать с половиной. Грязный
мартовский лед, не лед даже, а просто слежавшийся, утоптанный снег только
что сошел, и плиты черного вулканического туфа под моими ногами были
чисты, как черные камни, обкатанные морем. Я не знал, как называются
черные камни, обкатанные морем, по плиты под моими ногами были
вулканической породы - это я знал точно. Это в Одессе все знают точно.
Оранжевое солнце, больше гигантского купола Успенского собора, смотрело
мне прямо в глаза, и, когда я закрывал утомленные глаза, передо мною
играли лиловые, пламенные и зеленые кольца. Кольца наплывали друг на
друга, но раньше или позже все они растворялись, уходя в черноту справа от
меня. Я не могу объяснить, почему они уходили именно вправо, а не влево
или вниз. Наверное, есть у них какой-то свой закон.
Дворовый пес Бобка, этой весной вдруг ощенившийся сразу шестью щенками,
стоял рядом, жмурясь на закатное оранжевое солнце. Я закрыл Бобке глаза
поплотнее, чтобы он тоже увидел, как играют цветные кольца. Но Бобке не
понравились цветные кольца: увернувшись, он слегка пощупал меня клыками.
- Нет, - сказал я, - ты сделаешь, как тебе велят.
- Нет, - сказал Бобка и, пощупав меня еще разок, только уже не слегка,
побежал в дровяной погреб, к своим щенятам.
Это было обидно: значит, Бобке совсем не нравятся пламенные кольца.
Но почему? До этого случая наши вкусы всегда совпадали. Я говорю не обо
всем, я говорю лишь о том, что мне никогда не надоедало, что я готов был
делать всю жизнь без устали и что, по глубокому моему убеждению, было
настоящей жизнью, потому что, когда тебя заставляют, это уже не жизнь.
Мы с Бобкой слонялись по городу, простаивали у витрин, и нам было
безразлично, что в этих витринах - колбаса, конфеты, будильники, плюшевые
медведи, парусиновые туфли на резиновом ходу или плащи под огневыми
буквами в руках у Буратино: "Дети, тети и дядья, плащ нам нужен от
дождя..."
В теплые дни мы с Бобкой ходили на Массив. Массив - это пляж между
портом и Ланжероном. На Массиве нет песка, там один плиты, всегда зеленые
и скользкие, потому что просыхают они только в штиль. А штиля у наших
берегов почти никогда не бывает.
От Массива в море уходят деревянные сваи. Я не знаю, кто и для чего
поставил эти сваи. Может, рыбаки крепили к ним сети или баркасы, а может,
начали строить что-то большое и передумали.
Сваи всегда окружены цветными, отливающими на солнце синевой, как чешуя
скумбрии, кольцами. Эти кольца - от нефти и керосина, которые оставляют за
собою огромные танкеры и морские трамваи.
Мы с Бобкой по три часа подряд рассматривали эти кольца. У них своя
жизнь, совсем не похожая на нашу. Они растут, вытягиваются, ощупывают друг
друга, сливаются или, наоборот, двоятся - и все это на глазах.
Бобка всегда следит за ними, склоняя голову то влево, то вправо. Он
всегда так, когда бывает очень заинтересован или удивлен. Он и на котов
так смотрит, если те не бегут от него, задрав хвосты, а станут как
вкопанные и уставятся - глаз в глаз.
Почему же Бобке не понравились пламенные кольца, которые еще ярче тех,
из керосина и нефти?
А может, он не увидел их, эти кольца? Может, у него просто боль была,
когда я нажал ему на глаза, а колец вообще не было?
Но как же это? Значит, глаза у него не такие, как у меня, и он не видит
того, что вижу я? Постойте, но если я вижу кольца, значит они есть. А если
он не видит? Значит их нет?
А невидимые следы? Собака ч
