Мазин Александр - Инквизитор 1
АЛЕКСАНДР МАЗИН
ИНКВИЗИТОР
"Когда ты войдешь в землю, которую дает тебе Господь Бог твой, тогда не научись делать мерзости, какие делали народы сии: не должен находиться у тебя проводящий сына своего или дочь свою чрез огонь, гадатель, ворожея, чародей, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых; ибо мерзок пред Господом всякий, делающий это, и за сии-то мерзости Господь Бог твой изгоняет их от лица твоего; будь непорочен пред Господом Богом твоим..."
Второзаконие, гл. 18.
"Они же приводят в замешательство дух человеческий, т. е. наводят на людей сумасшествие, ненависть и туманящую разум любовь. Они же, даже без помощи яда, но силой своего заклинания, уничтожают душу".
Я. Шпренгер, Г. Инститорис. "Молот ведьм".
Автор просит читателя иметь в виду, что перед ним не документальный очерк, а художественная проза. Поэтому всякое совпадение имен или событий не более чем совпадение. К сожалению, этого нельзя сказать о самой проблеме.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ПОДНЯВШИЙ МЕЧ
"Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не обличились дела его, потому что они злы; а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны".
Евангелие от Иоанна,
гл. 3, ст. 19-21.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Выходя из закусочной, Андрей остановился в дверях и быстро огляделся. Резкое движение тупой болью отозвалось в затылке, и, смиряя ее, Андрей медленно выдохнул сквозь сжатые зубы. Никто не ждал его снаружи.
Жирная красная точка, завершающая историю жизни Андрея Ласковина, немного отодвинулась в будущее. Но боль, которая прочно утвердилась в его теле, боль, отзывающаяся на каждый вздох, сковывающая, как невидимый корсет, вытягивающая силы боль напоминала: ты уязвим!
Большеохтинский проспект был немноголюден. Редкие несчастливые петербуржцы, прикрывающие лица от мокрого снега. Серая промозглая муть, которую язык не повернется назвать днем. То ли вечер, то ли раннее утро. Сумерки.
Хотя до темноты еще часа два. Сумерки. И это хорошо.
Андрей накинул капюшон, спрятавшись в нем, как улитка в раковине, и шагнул в пелену липких холодных хлопьев: одна из согбенных безликих фигур, неинтересных даже собственным детям.
Впереди, шагах в двадцати, несколько работяг уныло ковыряли асфальт. Вчера их здесь не было. Неровная борозда в шаг шириной пересекала тротуар как раз перед перекрестком. Вчера не было и ее.
Но рабочие (как и борозда), несомненно, подлинные. Ни один киллер не станет полдня долбить мерзлую землю, чтобы подстеречь жертву, выходящую из забегаловки с гордым наименованием "Кафе "Большая Охта"". Ни один русский киллер до этого не унизится. Хотя идея неплоха.
Прострелить его набитый бараньими жилами и полусырой картошкой желудок, скинуть труп в эту самую канаву, забросав комьями земли и кусками асфальта, катнуть для надежности сверху трехтонным валиком...
"К счастью, - подумал Андрей, - у нас не Голливуд. Или - к сожалению..."
Кого в сумрачном Петербурге всерьез волнует неопознанный труп? Следственные органы? Вряд ли.
Разве что "тобольцы" Антона Гришавина напустили на него своих "оборотней", не надеясь управиться собственными силами. Возможно. И вероятно.
Мафия бессмертна. А он, Андрей Ласковин, смертный человек. Внезапно смертный, как мудро замечено.
Внезапно, это если повезет. Хуже, если, как это уже случилось, он окажется в одном из специально оборудованных помещений, вроде вчерашнего га
