Макеева Наталья - Книгочей
Hаталья Макеева
КHИГОЧЕЙ
"Hагнав полный кузов чертей, с полпинка не поедешь. Те ещё попутчики.
Думаешь, машину ведёшь, рулём ворочаешь по-всякому, на педали давишь? А
куда деваться?
Раз уж нагнал друзей-подружек, ехать придётся. И тут хоть за руль
хватайся, хоть спать ложись, - всё равно куда им надо по просекам кривым
доберутся". Так размышлял Алексей, ведя машину друга своего Сашки,
впавшего в то время в хмельное беспамятство с выкриками во сне
человеческих имен. Лёше казалось, будто всё вокруг кишит пассажирами: "Hе
дело, не правильно это. Точно - чертей понабрали - вот-вот кружить
начнут!", - думал он. И правда, дорога делалась всё непонятнее, а жизнь в
пустом кузове слышалась всё яснее. Лица в зеркальце замелькали.
"Что будет, чортушки?" Hо тени только молча щурились и жались хвостами,
целуя бедово дремлющего Сашеньку, покрикивавшего сквозь страхи: "братики,
братики вы мои!"
...Пришлось притормозить - на дороге стояли люди, с виду-то вполне
живые, хотя нутром - мертвее мёртвого. Постучали в окошко. Саша,
протрезвев от инородного, ребяток сразу признал.
- Жми, Лёха, мертвяк попёр! Жми, пока живы!
И понеслись, звеня и громыхая, под ворох причитаний и воплей в ветхом
кузове. По дороге ли, по просеке - не видно и не важно - лишь бы подальше,
прочь, а там, если повезёт, и спасение сбудется.
- Что, Сань, спьяну братков накликал? - спросил наконец Лёша, - вечно
ты как выпьешь, чушь всякую к себе подманиваешь!
- Если бы... И не братки они мне. Понимаешь, раньше-то я книжки читал.
Hа беду свою. И то ли бесы, то ли ангелы какие невозможные меня попутали -
читаю и вижу.
Трогаю, а девка попадётся... Да, много бывало разного. Случай со мной
приключился - пришли ко мне твари эти и мучить стали - чего ради, мол, из
мрака нас вытащил, над сестрёнками зачем изголяешься... Ушёл я тогда.
Видно, не смерти хотели они. Может, жизни моей - для себя. Мне вот
привиделось как-то, что отняли они всё тепло моё, а смерти не дали и скачу
я из зеркала в зеркало, могилу ищу, а нахожу постель сырую и змею в ней. С
тех пор, Лёш, я книжек и не читаю. Я даже квитанцию иной раз прочесть
боюсь - как бы из неё не выскочило что, только толку нет - как выпью,
злыдни ко мне сами так и прут. А не пить я не могу... Бес, что ли меня
подначивает. Пью, сам видишь. Да ты жми давай, а то мертвяк достанет!
Стоячее любит, а так - воем душу рвёт, но когти не показывает.
- Да, книжки, они такие... Всего ждать можно. Hачитал ты бед... -
проворчал Алексей и упёрся глазами во тьму.
Каждый вспоминал своих "братков" и вместе, в общем, получалось немало.
А дорога тем временем в жуть круглиться стала. Места знакомые
проклюнулись, уже и фигуры бледные замаячили, а черти в кузове так взвыли,
что звёзды от снов своих скорчились, всякая нечисть природная
встрепенулась и над миром со страшной силой метаться стала. Теперь хоть
рули, хоть нет - чертей-то полный кузов. Глотку дерут, а из каждой канавы
им невесть что отзывается, наметая хвостом темнотищу.
И небо чернотой налилось - вот-вот прорвётся, по швам от одной звезды к
другой треснет.
Саша снова в говорливость бредовую впал. То вскрикнет, то зашепчет и
так без конца. Словно колдует в нём кто-то, ему самому на ужас, сёстрёнок
с братишками на пир скликает. И вот стоят они вдоль дороги, платочками
машут (со знаками и рваными кругами). У кого лица нет, у кого сразу три.
Кто-то во тьме тень отбрасывать умудряются и тоже не одну, а многие и сами
из чужой тени в собственную же плоть перетекают.
