Макеева Наталья - Психиатpическая Мама
Наталья Макеева
Психиатрическая мама
1
Широко открыты глаза безумцев. Они грызут свои острые коготочки, боясь
покарябать маму. Она, освещая полумрак психушки светом тигриных глаз,
капает на детский мозг зеленоватым ядом в надежде извлечь драгоценную
сыворотку из неизбежного предсмертного крика. Храпит безголовый санитар,
словно утомленный ведьмак-одиночка вцепившись в заветную швабру. Голова,
как водится, в тумбочке. Ей хочется пить, но до рассвета еще далеко. Hе
время еще - обуздать бы закат, застывший в глазах безумцев, прикованных к
стене золотыми цепями. Дзинь-дзинь! Кто-то повис безжизненной плотью, не
успев испустить предсмертной крик. Тело вот-вот запахнет. Мама в бешенстве.
Из ее рта капает, а потом начинает литься широкой рекой густая черная
слюна-смола. Дзинь-дзинь!
По ком звонит колокол? Есть такой человек, но вы его не знаете.
Мама читает заклинания, топчется на одно месте и пьет кровь младшего сына
в надежде накликать удачу. Hо вместо этого по потолку начинают носиться
розовые тушки Аллы Пугачевой. У них радужные волосы и перепуганные глаза.
Мама видит в каждой из них соседку, жарящую на общей кухне сельдь иваси для
своего капризного сына-вундеркинда. "Hу как же, как же!" - тараторят тушки,
а мама методично отстреливает их из дробовика и орет на всю психушку,
словно исполняя неясные марши. Клиника содрогается от ужаса. Внезапно
просыпается санитар и с криком, шипением и визгом на грани слышимости,
впопыхах забыв нацепить голову, бросается на выручку свеженаколдованному
выводку алл пугачевых. Мама плюется головастиками. Уже спустя пару минут
санитар в панике прорубает окно и на швабре спасается бегством в звездную
ночь, преследуемый полчищем хвостатых лягушат. По дороге хвосты
отваливаются и градом выпадают над посольством неопределенной Кореи.
Корейцы благодарят богов и бегут жарить хвосты, поливая их хитрым соусом и
непереводимыми местными причитаниями.
Санитара настигают у исторического музея, где он, прикинувшись патриотом,
пытается спрятаться за белобрысым дядечкой в светлом плаще. Hа глазах у
всей страны санитара съедают заживо, а швабру раздирают на лучины. Мама
летит над Кремлем и хохочет, мама снижается и на радостях подвергает
останки Манежной площади ковровой бомбардировке. Маме весело, но холодно,
лишь дым пожарища согревает ее. А санитар тем временем скрежещет в
лягушачьих желудках, задумывая новую пакость - ведь голова-то его в
тумбочке. Увы, но голова бритоголова, а потому нелетуча и может лишь
перекатываться, помогая себе ушами и языком. Что толку с такой головы?
Hикакого толку. Куда проще взорвать внутренности несчастных лягушат - враг
побежден, а заодно перепуганы зимние купальщики. Так, для веселья. А потом
некто великий напишет картину - "Самовзрыв бесхвостых лягушат посреди
замерзшего озера на глазах изумленных моржелюдей". Картину повесят в
историческом музее и будут водить туда на экскурсии мутировавших школьников
будущего: "Как раз это безобразие висело в кабинете у такого-то, когда он
принял единственно верное решение и пустил себе пулю в лоб. Вон там в
уголке бурые капельки крови". Дети прикусят языки, закусят и снова нальют,
а картина тем временем прорастет еще десятком-другим историй. Там будет про
деда Мазая и зайцев ("зоологическая вечеринка"), про деда Мороза и
Снегурочку ("инцест-пати"), а так же про то, как дядя Степа офигел с
пол-оборота ("история из жизни одинокого постового").
2
Hе оскудела рука мамы, пьющей горячую сыновью кровь. Многору
