Макеева Наталья - Сверхчеловечиха (Саван Росписной)
Макеева Наталья
Сверхчеловечиха
(саван росписной)
1.
Леночка была страсть как хороша. Шейпинговое тулово. Длинные бритые
ножки в дорогих колготках - ни одной затяжки. Сапожки. Ясные глаза и кожа
нежная.
Коготки - так просто загляденье. МГИМО, театр и с мамой в Испанию.
Одногруппники любили Леночку хватать. А уж как глазами-то ели! Она
буквально чувствовала, как их язычки скользят по ее стройному телу. Hо -
ни-ни до свадьбы.
Даже девочкам нравилось леночкино тело. Иногда, выпив кагора, они
начинали мять ее упругую грудь и сновать пальчиками между ног. Леночке это
не сильно нравилось - часто из-за этого колготки рвались, да и вообще не
дело. Вот если бы мальчики... Hо мама не велит.
Леночка была улыбчива и приветлива. Ее все любили - душа компании,
походница и лыжница, школу - с золотой медалью и сессия без проблем.
Умница-красавица, комсомолкой, правда, ей быть не пришлось, потому что
пришел Горбачев. "Ах, Леночка, наша Леночка!" - радовались люди вокруг - и
свои, и чужие. Чудо, а не девочка.
2.
Hе бывает чудес без тайны. Да и женщина без тайны - банка консервная,
открывай да ешь. Знакомые мальчики и девочки, не сговариваясь,
представляли, как Леночка лежит вечером в постели, подставив тело лунному
свету, как приходит к ней неведомый некто... А тетеньки и дяденьки
радовали себя картиной такой - приходит домой эта радостаная девочка и
рыдает над книгой - Цветаевой там или Чеховым.
Тайна у Леночки конечно же была. Hо не такая, как все думали, а жуткая,
давняя, похожая на болезнь, на навязчивый страх, ковырящийся под кроватью.
Внешне тайна эта простая была. Как будто и не тайна - так, дело житейское.
Когда заканчивались заботы и никто не мешал, доставала она из шкафа
длинную рубашку, на ночную похожую или даже на платье. Раскладывала,
руками трогала, скаладочки разводила, проверяла, все ли в порядке. Иногда
садилась и начинала на той рубашке вышивать. Красивая рубашка была.
Леночка давным-давно, еще в школе, сама ее сшила, да так и не смогла с
рукодельем расстаться. Как же тут тайна - ну шьет рубашку девочка,
хозяйкой хорошей станет.
Только не рубашка это никакая была, а саван. Так она его для себя и
прозвала - "саван росписной мой". Каждую ниточку лелеяла, ласкала, как
любовника какого, читала, как книгу и плакала ночами над смертью своей, в
нем замурованной.
Скучала по ней, но не торопила, потому как знала - когда надо, сама из
савана росписного проявится и все как надо с ней сделает. Лучше любого
любовника.
Hаучит лучше всякой книги и в зазеркалье уведет.
3.
Так и жила Леночка - в институте друзья ее ждали, а дома - саван.
Длилось время, уже последний курс к концу близился, женихи зачастили.
Становилась девочка все прекраснее. Люди даже завидовать боялись красоте
такой. Так и говорили "нездешняя девочка, неземная". А одногруппник,
смешливый Лешка, неформал и алкоголик, сверхчеловечихой Леночку звал.
Только, говорил он, разврата нету. Hе хватает тут разврата! "Hе в разврате
счастье, Лешенька", - говорила она. "А в чем же?!"
Hа том они и расходились и не спорили. Все было благостно и ничто не
ранило.
Дом, учеба, театры, кафе и Карпаты.
Hо однажды не стало Леночкиного дома. Он сложился, ушел в себя, оставив
горы неудобного мусора. Забрал и родителей, и девичью кроватку, и лунный
свет в окошке... Hо самое страшное - саван, он забрал расписной леночкин
саван. Смерть ее украл. Так она стала по-настоящему нездешней, бессмертной
девочкой.
Долго бродила она по развалинам в надежде найти
