Мамедгулузаде Джалил - Барашек
Джалил Мамедгулузаде
БАРАШЕК
I
Кум Кебле-Мамед-Гусейна прислал ему из деревни в пода-рок барашка.
Кебле-Мамед-Гусейн хотел было зарезать барашка, но, пощупав его худую
спину, с досадой отбросил нож.
- Кожа да кости! - сказал он жене.
Та посоветовала пустить барашка попастись в саду, нагу-лять жирок. Барашка
втолкнули в сад, но животное даже не притронулось к сочной зеленой траве.
Из соседнего дома Азиз-хана доносилось пение. Зычный голос самого
Азиз-хана выводил:
Словно чистый снег,
белеешь на горе!
Груди, как гранат,
созревший на заре!..
Оставив барашка, Кебле-Мамед-Гусейн вошел в комнату, повязал кушак, надел
чуху, сунул в карман кисет с табаком, заткнул трубку за кушак и сказал жене:
- Я возьму барашка.
- Куда? - спросила жена. - За него и рубля не дадут.
- Нет, не продавать. Понесу хану, авось выгадаю на этом что-нибудь...
И, подхватив барашка под мышку, он зашагал к дому Азиз-хана. Песни и
хлопанье в ладоши слышались все явственней:
Словно чистый снег...
Груди, как гранат...
У больших ворот ханского дома стояла группа крестьян, во дворе тоже стояли
крестьяне и о чем-то громко спорили. В саду, под тутовыми деревьями, паслось
несколько барашков. В углу двора, под навесом, была привязана неоседланная
белая ло-шадь. Из кухни доносился стук ножей. Слуги шныряли между кухней и
домом, проносили из кухни полные блюда, а в кухню пустую грязную посуду.
Кебле-Мамед-Гусейн поднялся по лестнице и, войдя в пе-реднюю, обратился к
одному из слуг:
- Братец Садых! Доложи хану, что Мамед-Гусейн принес ему барашка.
Через несколько минут изрядно пьяный Азиз-хан, вытирая салфеткой губы,
вышел в переднюю и, увидев выглядывавше-го из-под мышки Кебле-Мамед-Гусейна
барашка, начал гла-дить его, приговаривая:
- Барашек, барашек! Какой славный, какой красивый ба-рашек! Бара...
бараш... бэ-бээ...
И от переполнившей его душу нежности стал целовать ба-рашка в глаза. Не
теряя времени, Кебле-Мамед-Гусейн начал расхваливать барашка:
- Ах, какой прекрасный барашек, хан! Можно сказать, благородный барашек!
Вижу, несет его крестьянин на базар. Кое-как уговорил продать мне его за три
рубля. Знал я, что у вас гости, и решил, что он пригодится для плова. Отменный
барашек!
Хлопанье в ладоши в соседней комнате усилилось. Один из русских гостей
появился в дверях и стал звать Азиз-хана. Хан пошел за ним, но, сделав
несколько шагов, обернулся, посмот-рел на Кебле-Мамед-Гусейна, вынул из
кармана трехрублевую бумажку, подержал, хотел положить обратно в карман,
разду-мав, протянул Кебле-Мамед-Гусейну, затем снова отдернул руку и наконец
бросил бумажку на пол и побежал к гостям.
Кебле-Мамед-Гусейн поднял деньги и, спустившись во двор, хотел пустить
барашка пастись с теми, которые щипали травку в саду. Но увидев, что крестьяне
все еще продолжают громко спорить о каком-то арыке, прислуга по-прежнему
сну-ет взад и вперед и на него никто не обращает внимания, Кеб-ле-Мамед-Гусейн
накрыл барашка полой чухи и направился к воротам.
Придя домой, он зарезал барашка и съел.
Барашек и в самом деле оказался очень тощим... II
Прошло недели две. Как-то раз, слоняясь без дела, Кебле-Мамед-Гусейн
подошел к дому Азиз-хана. Во дворе слуга вы-тряхивал ковер. Увидя в воротах
Кебле-Мамед-Гусейна, он оставил ковер и подошел к нему. Началась беседа о том
о сем. В глубине двора были видны два барашка. Кебле-Мамед-Гу-сейн начал
выговаривать слуге за то, что тот оставляет ворота открытыми: барашки могут
выйти на улицу, и мальчишки-сорвиголовы у
