Мамедгулузаде Джалил - Беспокойство
Джалил Мамедгулузаде
БЕСПОКОЙСТВО
В третьем номере тифлисской гостиницы "Исламийе" оста-новились двое
приезжих. Оба были нахичеванцы. Один - ма-нуфактурщик Мешади-Гейдар, другой -
разносный торговец, Мешади-Гулам-Гусейн.
В тот самый день остановился в гостинице еще один - жи-тель Ширвана по
имени Мешади-Мамед-Багир. Свободного места в других номерах не оказалось,
поэтому с разрешения уже названных Мешади в третьем номере поставили еще одну
кровать, и в номере поселился третий жилец.
Из-за европейской войны город был наводнен приезжими, и. гостиницы были
битком набиты. Поэтому никто уже не мечтал о просторе и удобствах, все как-то
успели привыкнуть к стес-нениям. А дороговизна - своим чередом.
Третий жилец, Мешади-Мамед-Багир, был челодек просве-щенный и имел в
Тифлисе множество знакомых. В первый же вечер пришли к нему двое молодых
образованных мусульман: один, Мирза-Риза Тебризли, корреспондент газеты,
человек довольно начитанный и передовой, а другой, поэт и литератор Гасан-бек
Гянджали, получивший русское и мусульманское образование. *
В третий Номер потребовали самовар, и пятеро господ, ус-пев уже достаточно
сблизиться, завязали оживленную беседу. Не прошло и получаса, как к
нахичеванцам в тот же третий но-мер пришел еще один гость. Это был учитель
Мирза-Мамед-Кули.
Хозяева и гости пили чай и беседовали. Положив сахар в свой стакан,
Мирза-Мамед-Кули обратился к своим землякам:
- Мешади-Гулам-Гусейн, я очень беспокоюсь о доме. С неделю назад брат мой
писал из Нахичевани, что наш Садых. нездоров. Вообще-то бедный ребенок хил от
рождения, но брат писал в таких выражениях, что я всерьез забеспокоился. Я
отправил письмо, а затем не выдержал и послал телеграмму. По сей день ни на
письмо нет ответа, ни на телеграмму. Тут я узнал о вашем приезде и прибежал
расспросить, может, вы что-нибудь знаете. Может быть, видели на базаре или
где-ни-будь нашего Джафара, или слышали что-нибудь о наших. Од-ним словом, я
очень беспокоюсь!
Мешади-Гулам-Гусейн и Мешади-Гейдар ответили, что о болезни Садыха в
Нахичевани не слышали и Джафара на ба-заре не встречали. И оба очень сожалели,
что об этом ничего не знают.
Господа были заняты этим разговором, когда дверь комна-ты тихонько
приоткрылась и снова закрылась. Из тех, кто был занят в номере беседой, лишь
один, или, быть может, двое об-ратили внимание на то, как открылась и
закрылась дверь. Ос-тальные же собеседники вовсе ничего не заметили, а если
кто и заметил, то не придал этому значения.
А дверь открывал и закрывал полицейский агент, который, переодевшись в
штатское, отирался среди народа и вел себя так, чтобы никто не догадался, чем
он занимается. Этот самый агент, прогуливаясь на улице, обратил внимание на
вошедших в гостиницу "Исламийе" мусульман, и у него возникло подозрение, что
это все неспроста и что они, наверно, собрались в третьем номере с
определенной целью обсуждать политические вопросы или решать какие-нибудь
национальные дела, и бог знает еще какими опасными делами могут заниматься
иные горячие головы.
Осторожно приоткрыв дверь, полицейский агент, конечно, увидел тех, кто
сидел в комнате, но, естественно, не мог понять, о чем они вели разговор.
Задерживаться в коридоре он тоже считал неудобным, потому что хозяин гостиницы
или работники могли его спросить, кто он такой и что ему угодно. По этим
соображениям агент медленно пошел к выходу на улицу.
А между тем в третьем номере все выражали сочувствие нахичеванцу
Мирза-Мамед-Кули, которого
