Мамедгулузаде Джалил - Лед
Джалил Мамедгулузаде
Лед
Мне было лет четырнадцать или чуть больше, когда захво-рала моя тетка. К
ней пригласили врача Гаджи-Мирза-Сатта-ра. Я решил, что тетка больна не очень
тяжело. И сделал я та-кой вывод вот почему.
В те времена, то есть лет сорок тому назад, в нашем городе практиковали
два мусульманских врача: Гаджи-Мирза-Саттар и Мешади-Нурмамед. Слыли они
мусульманскими врачами не потому, что были мусульманами. Их называли так
потому, что медицинское образование они получили в мусульманских стра-нах:
Гаджи-Мирза-Саттар получил образование в Тебризе, а Мешади-Нурмамед изучил
медицину, не выезжая из нашего города. Он прочитал пару-другую старых
лечебников и набил руку на практике. Все врачевание их заключалось в том, что
они щупали у больного пульс и назначали хину или слабитель-ные пилюли, которые
тут же извлекали из кармана.
Кроме них, в городе были еще два русских врача. Называли их русскими
врачами потому, что они получили образование в России или в каком-то
европейском городе.
Обыватели были убеждены, что в медицинских науках рус-ские врачи сильнее,
чем мусульманские, и лучше умеют рас-познавать и лечить болезни. И потому их
обычно приглашали к тяжелобольным. Этой возможности, конечно, были лишены
бедняки, которые не могли позволить себе роскошь платить со-рок копеек за
извозчика, рубль за визит врачу, да еще пол-тинник за лекарства в аптеке. И
как бы тяжело не был болен неимущий человек, он обращался к
Гаджи-Мирза-Саттару или Мешади-Нурмамеду, визит которых, считая и лекарства,
обхо-дился не дороже двадцати пяти, тридцати копеек.
Выходило так: если состоятельные люди приглашали к боль-ному
мусульманского врача, значит, болезнь не опасна. Если же вызывался русский,
значит, больной в очень тяжелом сос-тоянии.
Спустя полчаса после того, как Гаджи-Мирза-Саттар, осмот-рев больную,
ушел, к дому подъехал старый фаэтон, в котором сидели муж тетки
Мешади-Зульфугар и какой-то русский в шляпе. Это был доктор. Тогда я сразу
понял, что дела тетки плохи.
Стоя в сторонке, я наблюдал, как врач осматривал больную. Кончив свой
осмотр, он что-то сказал дяде и пошел к поджи-давшему его фаэтону. Дядя
подозвал меня, и, дав копейку, сказал:
- Беги живо на базар, купи льда и принеси домой! Только не задерживайся,
милый, лед нужен сейчас же... Беги, как можно быстрее!
Потом, что-то шепнув моей матери и взяв два пустых пу-зырька, сел в фаэтон
напротив врача. Уже отъехав, он высу-нулся из фаэтона и крикнул нам:
- Смотрите, не забудьте насчет льда!..
Фаэтон скрылся, мать скинула чадру и напустилась на меня:
- Ну, чего ты стал? Сказано тебе, беги за льдом.
Оказалось, что русский врач велел положить больной на сердце лед и держать
его до тех пор, пока она не почувствует облегчения.
Я отправился на базар.
- Эй, Муса! - крикнула вдогонку мать. - Ради аллаха,
поторапливайся и нигде не задерживайся! Скорее принеси лед.
Говоря по совести, я не очень спешил, хотя и помнил, как тетка, взглянув
на меня запавшими глазами, с трудом про-шептала:
- Милый мой мальчик, сердце разорваться готово, принеси
лед поскорее!
Я зашагал к базару.
Когда я проходил мимо ворот дома Гаджи-Байрама, во дво-ре залаяла собака.
Вооружившись двумя увесистыми камнями, я благополучно миновал ворота. Собака
не выскочила на улицу и продолжала лениво тявкать во дворе, не показывался и
Ширали. Перестав обращать внимание на собачий лай и вспом-нив молящие глаза
тетки, я почувствовал к ней жалость и уско-рил шаги.
Придя на базар, я пр
