Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович - Лесная Сказка
Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк
Лесная сказка
I
У реки, в дремучем лесу, в один прекрасный зимний день остановилась
толпа мужиков, приехавших на санях. Подрядчик обошел весь участок и сказал:
- Вот здесь рубите, братцы... Ельник отличный. Лет по сту каждому
дереву будет...
Он взял топор и постучал обухом по стволу ближайшей ели. Великолепное
дерево точно застонало, а с мохнатых зеленых ветвей покатились комья
пушистого снега. Где-то в вершине мелькнула белка, с любопытством глядевшая
на необыкновенных гостей; а громкое эхо прокатилось по всему лесу, точно
разом заговорили все эти зеленые великаны, занесенные снегом. Эхо замерло
далеким шепотом, будто деревья спрашивали друг друга: кто это приехал?
Зачем?..
- Ну, а вот эта старушка никуда не годится... - прибавил подрядчик,
постукивая обухом стоящую ель с громадным дуплом. - Она наполовину гнилая.
- Эй ты, невежа, - крикнула сверху Белка. - Как ты смеешь стучать в мой
дом? Ты приехал только сейчас, а я прожила в дупле этой самой ели целых пять
лет.
Она щелкнула зубами, распушила хвост и так зашипела, что даже самой
сделалось страшно. А невежа-подрядчик не обратил на нее никакого внимания и
продолжал указывать рабочим, где следовало начать порубку, куда складывать
дрова и хворост.
Что было потом, трудно даже рассказать. Никакое перо не опишет того
ужаса, который совершился в каких-нибудь две недели. Сто лет рос этот
дремучий ельник, и его не стало в несколько дней. Люди рубили громадные
деревья и не замечали, как из свежих ран сочились слезы: они принимали их за
обыкновенную смолу. Нет, деревья плакали безмолвными слезами, как люди,
когда их придавит слишком большое горе. А с каким стоном падали подрубленные
деревья, как жалобно они трещали!.. Некоторые даже сопротивлялись, не желая
поддаваться ничтожному человеку: они хватались ветвями за соседние деревья
во время своего падения. Но все было напрасно: и слезы, и стоны, и
сопротивление. Тысячи деревьев лежали мертвыми, как на поле сражения, а
топор все продолжал свое дело. Деревья-трупы очищались от хвои, затем
оголенные стволы разрубались на равные части и складывались правильными
рядами в поленницы дров. Да, самые обыкновенные поленницы, которые мы можем
видеть везде, но не всегда думаем, сколько живых деревьев изрублено в такую
поленницу и сколько нужно было долгих-долгих лет, чтобы такие деревья
выросли.
Уцелела одна старая ель с дуплом, в котором жила старая Белка с своей
семьей. Под этой елью рабочие устроили себе балаган и спали в нем. Целые дни
перед балаганом горел громадный костер, лизавший широким, огненным языком
нижние ветки развесистого дерева. Зеленая хвоя делалась красной, тлела, а
потом оставались одни обгоревшие сучья, топорщившиеся, как пальцы. Старая
Белка была возмущена до глубины души этим варварством и громко говорила:
- Для чего все это сделано?.. Кому мешал красавец лес? Противные люди!
Нарочно придумали железные топоры, чтобы рубить ими деревья... Кому это
нужно, чтобы вместо живого, зеленого леса стояли какие-то безобразные
поленницы? Не правда ли, старушка Ель?
- Я ничего не знаю и ничего не понимаю, - грустно ответила Ель,
вздрагивая от ужаса. - Мое горе настолько велико, что я не могу даже
подумать о случившемся... Лучше было погибнуть и мне вместе с другими, чтобы
не видеть всего, что происходило у меня на глазах. Ведь все эти срубленные
деревья - мои дети. Я радовалась, когда они были молодыми деревцами,
радовалась, глядя, как они весело росли, крепли и
