Мамин-Сибиряк Дмитрий Наркисович - Под Землей
Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк
Под землей
I
Наступил короткий зимний вечер. Падал мягкий, пушистый снежок. Целые
Две недели страшный бушевал буран, сменившийся оттепелью. Но в избушке
Рукобитова было и сыро, и холодно. По вечерам долго сидели без огня,
сумерничали, чтобы напрасно не изводить свет, который давала дешевенькая
сальная свеча. Дарья, жена Рукобитова, в потемках перемывала горшки да
плошки, а бабушка Денисиха вечно сидела на своей лавке с прялкой и без конца
вытягивала нитку из кудели. Веретено мерно и ровно жужжало в ее старческих
руках, точно громадная муха. Это веретено занимало тощего, вечно голодного
котенка, который напрасно старался поймать его лапой, и внучка Михалку,
который от нечего делать валялся в сумерки на полатях. Бабушка Денисиха
любила поворчать, вернее сказать, - от старости начала думать вслух. Так и
теперь под жужжанье своего веретена она говорила:
- Вот и слава богу и до рождественского сочельника дожили... Добрые
люди сегодня-то до вечерней звезды не едят...
- А нам и завтра разговеться будет нечем... - сердито отозвалась от
своей печки Дарья. - Одна картошка осталась, да и той в обрез хватит на
всех.
В руках Дарьи горшки уныло звенели, стукаясь друг о друга, точно и они
жаловались на голод. А тут еще Михалко с своих полатей жалобным голосом
несколько раз повторял:
- Мамынька, звезда-то уж взошла... Дай хлебца...
- Отстань, смола! - ворчала Дарья, глотая слезы. - Вот ужо отец
придет...
Рукобитовы вообще жили бедно, а нынешний праздник застал их совсем
голодными. Случилось это благодаря бушевавшему целые две недели бурану,
когда нельзя было работать на промыслах. Праздник являлся горькой обидой,
освещая огнем тяжелую домашнюю нищету.
- У штегеря* Маныкина третьего дня барана закололи, - рассказывал
Михалко с полатей. - Лавочник привез с ярманки целый стяг говядины** да
десять свиных туш... Ей-богу! Своими глазами видел. Свиньи-то
жирные-прежирные, кожа лопается от жиру... Уж лучше этого нет, как шти со
свининой... Одного жиру в горшке целый вершок накипит.
______________
* Штегер (правильно: штейгер) - горный техник, заведующий рудными
работами.
** Стяг говядины - мясная туша.
- Не мы одни бедуем, - думала вслух бабушка Денисиха. - У других-то и
картошки нет, а у тебя свинина на уме... Глупый ты, Михалко.
- И то глупый, - ворчала Дарья. - Без того тошно, а он еще выдумки
выдумывает... Вот отец придет, может, што и раздобудет к празднику в
лавочке.
"Задолжали мы в лавочке-то по горло... - думала бабушка Денисиха,
вздыхая. - А лавочники ноне немилостивые..."
- Мамынька, запали свечку... - просил Михалко.
- Отвяжись, сера горючая!
Темно. Жужжит веретено у бабушки, точно и оно жалуется на плохие
времена. Избушка в буран совсем выстыла, а затоплять пустую печь совестно.
Михалко кутается в рваную шубенку и чутко прислушивается к каждому шороху на
улице. Вот придет отец и что-нибудь принесет. Уж отец добудет! С тем пошел,
чтобы не вернуться с пустыми руками.
- Идет!.. - крикнул Михалко, заслышав скрип снега на улице.
Дарья тоже услышала и различила, что муж идет не один.
"Кого еще нелегкая несет об этакую пору?" - сердито подумала она,
зажигая сальный огарок.
Шаги приближались. Вот они уже во дворе, вот заскрипели ступеньки на
крыльце, вот распахнулась дверь... Вошли два мужика. Один, отец Михалки,
молча положил на стол ковригу ржаного хлеба, а другой остался у двери.
- Ну, вот вам и розговенье, - проговорил отец Михалки. - Яков, проходи
да садись.
