Мариинский Евгений - Я Дрался На Аэрокобре
sci_history prose_military Евгений Пахомович Мариинский Я дрался на «Аэрокобре» Герой Советского Союза Евгений Мариинский — летчик-ас, в составе 129-го ГвИАП совершил 210 боевых вылетов. На своей «Аэрокобре» под номером четыре он шестьдесят раз вступал в бой с бомбардировщиками и истребителями противника, сбил двадцать самолетов врага, но и сам несколько раз был сбит.
Полные драматизма воздушные бои, требующие от летчика концентрации всех навыков, опыта, воли, вынужденные посадки и полеты в сложных метеоусловиях, нервное напряжение перед атакой, потеря товарищей и быт летчиков — все эти аспекты жизни летчика-истребителя на фронтах Великой Отечественной оживают под пером одаренного писателя. В своих воспоминаниях Мариинский описывает тактические приемы и взаимодействие истребителей в бою, которые позволяли выходить победителем в схватках с опытными немецкими летчиками.
В книге мы видим, как из желторотого новичка, обученного в училище по программе «взлет-посадка», под руководством опытных летчиков эскадрильи, таких, как Федор Архипенко, Виктор Королев, формируется настоящий воздушный боец. Книга будет интересна всем любителям военной истории.
ru ru Faiber faiber@yandex.ru FB Tools 2006-09-22 OCR Андрианов Пётр (assaur1@rambler.ru) CD3292CD-4894-4E10-96ED-7ED6FA832AEC 1.0 v 1.0 — создание fb2 — (Faiber)
Я дрался на «Аэрокобре» Яуза, Эксмо Москва 2005 5-699-10871-8 Евгений Пахомович Мариинский
Я дрался на «Аэрокобре»
Друзьям-однополчанам посвящается
Большие потери
Мы с Виктором Королевым первыми подошли к эскадрильному «командному пункту».
— Черт, холодище какой!
Хотя была только середина октября, перед рассветом сильно похолодало, и летчики в легоньких хлопчатобумажных комбинезонах чувствовали себя довольно неуютно.
— Замерз? Терпи, казак, атаманом будешь!
— Костер бы разжечь, что ли, — предложил я. На этом месте — метрах в двадцати пяти сзади стоянки самолетов — мы обычно разводили костер из сухих стеблей кукурузы и подсолнуха и, коротая время, грелись у огня, курили, сидя на банках из-под бензина и технического масла, обменивались новостями, обсуждали события в полку и на фронте, расспрашивали у побывавших в сражениях о боях, о повадках фашистских истребителей, а то и просто «травили баланду». На большом листе жести жарили подсолнух, неубранные плантации которого были рядом.
Сюда же подходили покурить и поболтать все свободные от работы техники и механики. В общем, народ толпился, как на КП полка. Так и привилось этому месту название «КП».
Только здесь в отличие от настоящего командного пункта серьезные разговоры часто сменялись взрывами хохота над очередной побасенкой, которых не слышно было на КП полка. Там народ стеснялся присутствия командира полка, замполита, начальника штаба и особенно начальника особого отдела (его с началом войны стали называть не особый отдел, а отдел «Смерш» — смерть шпионам). Тут уж лишнего слова не скажешь! — приучены были еще до войны!
— Ну, с костром-то подождем малость. А то «Юнкерс» припрется… Под Прохоровкой частенько в это время наведывались, — вспомнил Королев бои на Курской дуге.
— Так и станут они по какому-то костру бомбить!
— А почему нет? Они же знают, что здесь новый аэродром. Разведчики-то днем прилетали.
Напоминание о возможности бомбежки заставило меня вспомнить о первом вылете на фронте.
— Слушай, Виктор, вот тогда, перед перелетом, мы облетывали район. Думали, встретим фашистов, а никого и не видели. Может, их вообще здесь нет?
После прилета на Степной фронт (позже, с 20 октября 1943 года,
