Марков Александр - Отражение Улле
Александр Марков — Отражение Улле
ПРОЛОГ
Ночью небо спустилось почти до земли. Покрыло, укутало ледяною мглою вершины гор и теперь стекало, клубясь, по сырым расщелинам в долины.
Всю ночь Ильг пробиралась в кромешной тьме через дебри. Березовое криволесье обдавало ливнем, чуть дотронешься до спутанных ветвей. Она брела по болоту, где набухший водой мох жадно всасывал ноги, а отпускал неохотно, с хищным упыриным чмоканьем. И ночная невидимая птица все металась над головой, завывая:
— У-улле! У-улле!
Ильг вздрагивала, кутаясь в волчью шкуру, бормотала: «Молчи, злая тварь, беду накличешь!» А утром, когда небо посерело над горами и болото осталось позади, Ильг разглядела в рассветной мути вздымающуюся перед нею стену из черных бесформенных глыб, скользких, в лохмотьях лишайников. Чахлые сосны впивались корнями в трещины скал.
Из расщелин тянуло земляным холодом. Ильг полезла вверх, цепляясь за стволы и корни, — почти сплошь гнилые, в ее руках они рассыпались в труху, кишащую муравьями.
— Брюхо мое, брюхо, — стонала Ильг, придерживая огромный живот, облепленный листьями и мхом. — Повремени еще, дай до норы добраться.
Вконец обессилев, Ильг сползла в глубокую расщелину с мшистым мягким дном. Сверху нору закрывала громадная глыба, вбитая, как клин, в трещину; под ней было темно и тихо. Комары, прозябшие за ночь, теперь отогрелись, зажужжали и облепили Ильг с головы до ног.
— Ишь, налетели, упырьки зудливые. Тоже ведь, мелкая тварь, а Хозяину верно служит, — только вымолвила Ильг, как стало ей не до них. Стиснула зубы, сжала кулаки, ногти вонзила в ладони — терпе-еть!
Кричать не смей, закричишь — зверь придет, человек услышит, из мглы небес спустится Хозяин.
Так и терпела, пока не родила. Опомнилась быстро, подхватила ребенка, вышла из-под камня на свет. Мальчишка. Это ладно, пусть руку покажет! Младенец молчал, сжав кулачки, деловито сопел.
Ильг осторожно разжала левый кулачок и уставилась на чистую розовую ладошку.
И тут сверху раздался хриплый, дрожащий голос:
— Э, Ильг, да ты выродка родила!
Ильг метнулась под камень, втолкнула ребенка в самый угол, сжала нож в руке, выглянула. Старый Гури уже лез в расщелину. Драная шкура еле прикрывала его зад, седые лохмы торчали кое-где среди шелухи и коросты на шишковатом черепе.
В руке он держал копье и не спускал с женщины своих хитрых глаз. Вот он уже внизу рядом с ней.
— Чего уставилась? — Кряхтя, старик остановился в двух шагах, не решаясь подойти ближе.
— Следил?
— Не. Жрать охота. Почуял кровь.
— Улле тебя накормит.
Старикашка дернулся, словно ужаленный, покосился на мглистое небо.
— Тихо ты, вражье отродье! Не ровен час, услышит!
— Чего надо тебе? Слюни-то подбери!
Старик утерся.
— Выродка ты родила. Я видел.
— А тебе что за дело?
— А то: разорвут тебя.
— Разорвут, коли сболтнешь.
— Дашь мне его — не сболтну. Жрать охота. Два дня не жрал.
— А не соглашусь?
— Ты... того, не дури! — Гури замешкался было, но потом сверкнул злобно глазами, ногой топнул, взмахнул копьем. — Всем скажу, тварь ты, упырица болотная, сгнили чтоб твои потроха, всем скажу, что за змей выполз из твоего зловонного чрева!
— Добро, — усмехнулась Ильг. — Уговорил. Пусть примет благую смерть. Одним страдальцем меньше станет.
— Благую смерть, да! — Старик причмокнул, заулыбался. — А чего заартачилась-то?
— Сама голодаю. — Ильг подтолкнула старика. — Полезай. Там он.
Гури нагнулся, полез под камень. Тут Ильг и всадила ему нож в поясницу. Старик мягко плюхнулся в мох. Ильг вытащила его на свет, переве
