Мартынов Георгий - Каллисто 2
Георгий Мартынов. "Каллистяне"
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
"ЗЕМЛЯ-КАЛЛИСТО"
Открылась бездна звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна.
М. Ломоносов
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В ПУСТОМ ПРОСТРАНСТВЕ
За долгие тысячелетия разум человека привык к факту существования Солнца.
Представить себе мир, не имеющий Солнца, очень долгое время казалось
невозможным. Ночь не давала такого представления, так как человек знал,
что Солнце все-таки существует, хотя временно и невидимо.
Потом человек узнал, что есть в мире места, где Солнце не светит, но он
представлял их себе чисто отвлеченно. На Земле таких мест не было, а
удалиться от нее человек не умел. Мир без Солнца был миром теоретическим,
доступным только разуму, а не чувствам человека Земли.
И вот Солнце исчезло! Оно стало во всем подобно другим звездам, окружившим
звездолет Каллисто со всех сторон. Его даже трудно было найти на небе,
усеянном бесчисленным количеством таких же блестящих точек, как и оно.
Так слабо светило лучезарное Солнце Земли, что на него можно было смотреть
через оптические приборы корабля совершенно так же, как и на любую другую
звезду.
Это было так странно, так противоречило вековому опыту человека, что
Георгий Николаевич Синяев, привыкший как астроном к мысли, что Солнце
обыкновенная звезда, с трудом мог убедить себя в том, что слабая
звездочка, которую он видит в окуляре, действительно то самое Солнце,
возле которого, где-то совсем близко, находится его родная планета,
неразличимая на таком расстоянии.
Вид неба поразительно изменился. Ни одного из знакомых с детства созвездий
не было видно. Все звезды изменили свое положение, "перепутались", и он с
изумлением убеждался, что не может найти ни одной из них. Вернее, не мог
найти в первое время. Теперь, когда прошло семь месяцев полета, с помощью
Вьеньяня Синяев научился находить так хорошо ему знакомые прежде звезды в
их новом расположении относительно друг друга.
Но, как это ни странно, Солнце "терялось" для него чаще других звезд.
Труднее всего найти на небе было именно его.
Это непонятное обстоятельство долгое время оставалось загадкой для
Синяева, но, когда в одной из бесед Вьеньянь рассказал ему, что после
отлета с Каллисто испытывал то же самое затруднение относительно Рельоса,
молодой астроном понял причину. При отыскании любой звезды он мог немного
ориентироваться по расположению Млечного Пути, который с борта корабля
имел точно такой же вид, как и с Земли, а видеть Солнце относительно этого
Млечного Пути ему никогда прежде не приходилось. Оно всегда казалось
обособленным от других звезд, не имеющим с ними никакой связи. Смотреть на
Солнце как на звезду надо было привыкнуть.
Но если находить Солнце и звезды было трудно, то изучать их с помощью
многочисленных и совершенных приборов астрономической обсерватории
звездолета было наслаждением. Абсолютная пустота за бортом создавала
идеальные условия, о которых астрономы Земли могли только мечтать.
Синяев работал с увлечением, до минимума сократив часы отдыха.
Он делал это не только из научной любознательности. Работа помогала
бороться с мыслями о Земле, об оставленных на ней близких людях. Он
понимал, как мало шансов застать по возвращении отца и мать живыми, и хотя
ни минуты не раскаивался в своем решении лететь на Каллисто, думать о
родных было тяжело и трудно.
То же самое происходило и с Широковым. Он был одинок, у него не осталось
на Земле любимой семьи, но разлуку с родной планетой он переживал,
пожалуй, еще тяжелее. Единственное, чем он м
