Мартышев Сабир - Черепашьи Глазки
Сабир Мартышев
*Черепашьи глазки*
- Хосинда, расскажи мне, пожалуйста, сказку, - попросил укутанный в
одеяла Алекс.
Старая нянька посмотрела на сына своих хозяев, затем перевела взгляд
на часы - до их прихода с очередного званого ужина оставалось еще добрых
два часа, а Алекс из вредности не заснет, так что придется чем-то потчевать
его. Придвинув стул поближе к кровати, она уселась, отчего тот жалобно
скрипнул под ее весомыми в буквальном смысле слова объемами, и уставилась
на молодого сорванца.
Объект ее наблюдения, Алекс Малдовски отличался юным возрастом, дурным
нравом и очень богатыми родителями, смотревшими на все его шалости сквозь
пальцы, так как были заняты собой большую часть времени. Из всех, кто хоть
раз бывал в этом доме, общаться нормально с ним могла только она,
шестидесятитрехлетняя нянька, оставшаяся здесь из милости Аманды Малдовски
(в девичестве Трухорн), матери Алекса. В молодости Хосинда была ее нянькой
и самым близким человеком, которому она поверяла все свои тайны и мечты.
Однако время шло, и их дороги постепенно расходились, на горизонте у
Аманды появились подруги, красивые наряды, а затем и мальчики. Сейчас их
связывал только Алекс, с которым Хосинда проводила больше времени в день,
чем его мать за всю неделю.
Возможно, по этой причине между шестилетним мальчишкой и седовласой
смуглой старушенцией сложились более теплые отношения. Однако Алекс
никогда не забывал о своем, да и о ее положении в доме и потому знал, что
он может требовать от нее. А требовать он мог почти все, что угодно. Как,
например, сейчас.
- Давай посмотрим что же я тебе еще не рассказывала, - вздохнула
старушка и принялась перебирать содержимое своей памяти, которое в
последние годы стало сокращаться. - Как насчет сказки про мальчика,
потерявшегося в лесу?
Алекс откинул наполовину одеяло, показав, что в комнате жарко, и
заявил:
- Это ты мне уже рассказывала. И потом, она неинтересная, там
хэппи-энд. Лучше расскажи что-нибудь про вуду.
- Я тебе рассказала все, что знала, все, что мне рассказала моя
матушка, царство ей небесное.
Мальчик приподнялся на локте и уставился в упор на свою няньку. Его
черные кудри и живые зеленые глаза были весьма необычной комбинацией и
грозили в будущем сделать из него мирового сердцееда. Вероятно, зеленые
глаза появились не иначе, как благодаря польской крови в нем. Поляком он
был лишь на четверть, но Хосинда не видела иных причин этому факту.
Его глаза напомнили ей об одной сказке, услышанную в юном возрасте от
бабушки. Сказка была рассказан всего единожды, но, помнится, она еще
долгое время пугала ее и даже сейчас, вспомнив о ней, Хосинда невольно
повела плечами. Это движение не укрылось от Алекса.
- Hу, что, вспомнила? - нетерпеливо спросил он.
- Уж не знаю, - медленно произнесла Хосинда, - имеет ли эта история
что-нибудь общего с вуду, но хэппи-энда там точно нет. Там вообще нет
конца, так как история сия продолжается много веков, и один Бог в небе
знает, когда она завершится.
Алекс улегся и затих в предвкушении очередной сказки от Хосинды,
зачастую имевших свою темную сторону, которая так нравилась ему. Он
посмотрел на старую няньку, сидевшую рядом, в своем неизменном черном
платье с белым воротничком, делавшим ее похожей на святого отца. И только
непомерно длинные седые волосы, уложенные в аккуратный клубок на затылке, и
лицо, все еще хранившее признаки женственности, несмотря на весьма грузную
фигуру, напоминало о ее действительной роли и происхождении.
