Мартьянов Сергей Николаевич - Они Остались
Сергей Николаевич МАРТЬЯНОВ
ОНИ ОСТАЛИСЬ
Рассказ
- Что же вам рассказать?
Жизнь наша обыкновенная, ничем не примечательная. Служба, занятия...
Впереди море, позади суша. До Ленинграда рукой подать. Может, на турецкой
или там иранской границе что-нибудь и случается, а у нас тихо, спокойно.
Какое-нибудь рыбацкое суденышко заплывет - вот и все происшествие. Зимой,
правда, бывает труднее. Залив замерзает намертво, и по нему можно пешком
пройти. Тут смотри в оба. Тут мы выдвигаемся далеко вперед и службу несем
на льду и островах. Как-то раз на торосах след обнаружили. Вроде бы
человек прополз. Искали всю ночь, а утром тюлениху на берегу нашли -
приползла рожать.
Но ведь мог вместо зверя и человек пройти! И мы каждую зиму выходим
на лед. Обычно лед устанавливается к пятнадцатому февраля и держится до
десятого-двенадцатого апреля. Вот это время и живем там на положении
полярников. Палатка, спальные мешки, рация, провиант - все как полагается.
Холодновато, конечно, ветер дует, иной раз пурга зарядит, но жить можно. В
палатке железная печь, топим, угля не жалеем. До того иной раз дотопимся,
что талая вода поднимается по лодыжки. Дежурному все время приходится
пробовать лед ломом: как бы не пойти ко дну. И как только угрожает
опасность, переставляем палатку на другое место.
Самое неприятное - это когда шторм и ветер начинают взламывать льды в
заливе и относить их в открытое море. Бывает, что пограничники оказываются
на льдине, а льдину относит к Финляндии. Однажды шесть солдат дрейфовали
целых пятеро суток. Еле спасли на вертолетах: пурга, ни зги не видно.
Хорошо, что у них продукты были с собой.
Только об этом знаменитом дрейфе пусть вам расскажут очевидцы, я же,
если хотите, расскажу о том, что случилось со мной. И не только со мной
одним, понятно, а со всей моей группой.
...В ту зиму лед неожиданно установился не к пятнадцатому, а к
десятому февраля, на пятеро суток раньше обычного. И поскольку служба
прогнозов этого не предсказывала, командование ничего к нашей выброске на
лед и острова не подготовило: ни палатки, ни провиант, ни аэросани. Но и
откладывать выход нельзя! Мало ли что может случиться, пока мы собираемся.
Острова хоть и необитаемы, а наши, советские.
Поступил приказ: одиннадцатого числа в пятнадцать ноль-ноль прибыть
на Гусиную косу, где принять командование над сводной группой и оттуда
выступить на остров Безымянный, что в двадцати километрах к северу от
косы. С собой иметь оружие и боеприпасы.
Надо вам сказать, что сводной группой мне предстояло командовать
впервые и на остров Безымянный тоже идти впервые. Оделся потеплее, с женой
попрощался и вместе со своими людьми вступил на косу. Погодка была так
себе: то солнышко, то тучи, то снежок, вот как сейчас. Залив до самого
горизонта во льду, мертвый, пустынный.
На косе собрались к назначенному сроку. Солдаты с разных застав, все
больше молодые, по первому году службы. В сапогах и куртках, лица еще не
обожжены нашими прибалтийскими ветрами. Только один и попался бывалый -
старшина из комендатуры, по фамилии Свист, здоровенный такой, красивый
детина с грузинскими усиками. На нем ватные брюки и полушубок, вещевой
мешок за плечами. У всех, конечно, оружие и боеприпасы, в больше никакого
имущества.
Приказал я старшине выстроить личный состав, поздоровался с бойцами,
тут и подкатили на двух "газиках" начальник штаба отряда и наш комендант
майор Рубахин. С ними еще был инструктор политотдела капитан Шариков.
Интеллигентное такое лицо
