Масодов Илья - Черти
Илья Масодов
Черти
1. Иго Барановых
В сумерках к городу подошли два красных бронепоезда и гулко забили из
своих пушек по тишине, впервые наступившей было после долгой канонады весен-
них боев. За оградой городского парка, напротив окна Клавиной спальни, стоя-
чей метелью осыпалась от страха цветущая сирень. Рыхлые песочные дорожки еще
сохраняли воду упавшего минувшей ночью с невообразимой высоты дождя. Клаве
казалось теперь, что это - последний дождь ее прошлой жизни, а что с ней бу-
дет теперь, она не знала. Мать еще со вчерашнего вечера позадергивала все
окна шторами, они здесь были какого-то пугающего, темно-бордового цвета. За-
чем мать закрыла окна, Клава никак не могла понять, все равно уже не было
никаких надежд, поезда две недели как перестали ходить, и выбраться из горо-
да стало невозможно, а позавчера начали отступать войска, хотя никто до са-
мого конца не верил, что они уйдут. Но они уходили, бесшумно, словно рабочие
в театре, установившие на сцене новые декорации, мать же бродила по дому с
покрасневшими от слез глазами и вытирала несуществующую пыль, перебирала
платья, и зачем-то укладывала часть из них в чемоданы, аккуратно подворачи-
вая рукава. Таня постоянно была у себя, не выходила из комнаты, наверное,
писала в дневнике. Она уже второй год вела дневник, каждый день записывая
туда все, что происходило, начиная со дня гибели их старшего брата Александ-
ра на германском фронте зимой шестнадцатого года, с тех пор Таня писала изо
дня в день, тетрадку за тетрадкой, и, когда семья Орешниковых бежала из
Москвы на запад, Таня оставила на старой квартире почти все свои вещи, толь-
ко тетрадки напихала в саквояж. Клава вспомнила, притаившись на стульчике за
шторой, как они бежали из Москвы, в битком набитом поезде, Клава никогда не
видела столько людей в таком тесном месте, до этого она считала, что больше
всего людей бывает в театре, но в поезде их было куда больше, они сидели на
своих вещах и даже друг на друге, многие плакали, особенно одна женщина в
шляпке, сидевшая у самого окна, она плакала очень жалостно, словно челове-
ческие тела сдавили ее до физической боли. Если бы не отец, им никогда бы не
сесть в тот поезд, отец был одет в выходной костюм, и в карманах костюма у
него повсюду были деньги, он постоянно вынимал их и раздавал всем: извозчи-
кам, носильщикам, кондукторам и еще каким-то людям, которые вроде бы просто
стояли на вокзальной платформе и ни у кого никаких денег не просили.
Услышав за дверью торопливые шаги матери, Клава повернулась на стуле к
столу, где лежала раскрытая книга, но мать не зашла к ней, а спустилась
лестницей в гостиную, откуда вскоре раздались голоса, ее и Марии Дмитриевны,
хозяйки дома. В городе сейчас стояла такая тишина, что, казалось, только они
и остались в нем, они и бронепоезда красных, подошедшие к окраинам, а если
это действительно так, значит, красные стреляют именно по ним, только не
знают, в какой точно дом бить. Клава опять повернулась к окну и выглянула
из-за края шторы. На улице по-прежнему никого не было. В воздухе противно
свистело и с размаху стукало где-то по земле, отчаянно звенели стекла. Потом
раздался страшный грохот - наверное, рухнуло какое-то большое здание, и Кла-
ва от страха побежала и спряталась в шкафу. Если дом обрушится, рассчитала
она, буковые стенки шкафа спасут ее от ударов камней. В шкафу с закрытыми
дверями стрельба была слышна хуже, не так близко, будто обычная канонада, и
Клава немного успокоилась, она стал
