Масодов Илья - Ключ От Бездны
Илья Масодов
Ключ от бездны
1. Печать проклятия
"И скажет старик: я не видел этого, и дед мой не видел этого, и дед
деда моего. Но станет именно так, как никогда не было, ибо вот, говорю вам:
есть предел тьме."
Свет, Глава 2.
Сердце Любы сжалось: все ученики 5-го Б подняли головы от тетрадок и
смотрят теперь на нее. В классе установилась гнетущая тишина. Люба замирает
у порога и сперва глядит в пол, но затем, сообразив, что это, может быть,
стыдно - глядеть в пол, поворачивает глаза к окну напротив, где ничего не
видно, кроме листвы одного дерева.
- Это ваша новая соученица, Люба Николаева, - чистым, просто
кристальным голосом произносит приведшая Любу Лариса Константиновна,
учительница рисования с крошечными золотыми серьгами в аккуратных ушах.
Люба еще больше холодеет. Она вспоминает, что впереди целых пять уроков,
которые надо просидеть среди этих чужих детей, и ей мучительно хочется
домой. Может, изобразить тошноту? Ее и вправду начинает немножко
подташнивать.
- На наш первый в этом году урок, в среду, не забудьте принести
акварельные краски, - произносит кристальная Лариса Константиновна за
Любиной спиной. - До свиданья, дети, - добавляет она, и Люба чувствует,
хотя и не может увидеть, что учительница рисования улыбнулась, перед тем
как уйти.
- Садись, Люба, на любое свободное место, - говорит стоящая у окна
светловолосая женщина. - Меня зовут Виктория Владимировна.
Косясь на Викторию Владимировну, Люба автоматически продвигается к
проходу между первыми рядами, поначалу даже не пытаясь выбирать, куда ей
сесть. Потом она бросает перед собой обреченный взгляд и видит два
свободных места: одно - на второй парте первого ряда, другое - на третьей
второго. Дальше искать нет смысла, нужно ведь показать, что тебе
практически все равно, где сидеть. За второй партой развалился гнусный
мальчишка, на что Люба решиться никак не может: не хватало еще гнусного
мальчишки, поэтому она решительно проходит к третьей парте и опускается,
придержав сидение, возле темноволосой девочки с длинной косой. Девочка
коротко осматривает Любу и убирает обеими руками учебник, лежавший на
свободной половине парты. У девочки светлые серые глаза и бархатные брови,
похожие на шмелиную шерсть, может быть, она даже красива, но Люба от
волнения не может этого понять. Она знает, что сейчас будет урок русского
языка, и принимается вынимать из сумки учебник, чистую тетрадь и пенал.
Виктория Владимировна проводит рукой по стеклу окна, касаясь его
внешней стороной пальцев, будто проверяет гладкость шелковой материи, и
начинает свой рассказ. Речь ее течет плавно, не допуская в себе никаких
резких перемен, она говорит о чем-то скучном и в то же время невыразимо
прекрасном, о волшебной древней гармонии, наполняющей слова, описывающие
запредельный мир вокруг, линии их значений смыкаются и кружатся, как
тополиные листочки на поверхности проточной воды, постепенно уплывая в
недостижимое.
Соседка Любы берет карандаш, переворачивает свою тетрадь и пишет на
чистом последнем листе:
"Меня зовут Наташа. Видишь на парте линейка? От нее линия вниз это
будет граница. Слева моя парта, справа твоя." И с новой строчки: "Как тебя
зовут?"
Еще до того, как Люба дочитывает последние слова, Наташа принимается
стирать написанное резинкой. Люба тоже переворачивает свою тетрадь, из нее,
как внутренности из мухи, вылезает мягкая промокашка.
"Люба", - пишет она карандашом на последнем листе.
"Не жми так на карандаш, потом стирать трудно," - отвеча
