Медведев Юрий - Чертова Дюжина 'оскаров'
Юрий Медведев
Чертова дюжина "Оскаров"
Я сидел за столом диковинной овальной формы, чем-то смахивающей на
орбиту планеты с двумя солнцами. Таких столов в ресторанчике было шесть,
но мой располагался удобнее прочих. Во-первых, потому что рядом мирно
дремала в деревянном бочонке довольно-таки симпатичная, хотя и чахлая,
пальма, а я люблю комнатные растения. Во-вторых, я видел всех входящих и
выходящих. В-третьих, я мог беспрепятственно любоваться панорамой
предзакатного моря. Я созерцал, как зарождается волна, как она растет,
поднимается, выбрасывает белый ослепительный гребень, докатывающийся до
прибрежных камней и разбивающийся об их твердь. Я впервые оказался здесь,
на Черном море. После наших холодных северных рек я озер здешняя вода
показалась мне неестественно теплой, как бы искусственно подогреваемой.
Вернее, само море представилось мне теплокровным живым существом, и я, по
правде говоря, так и не решился за эти два дня поплавать хотя бы возле
берега.
В ресторанчике было пусто, в этот час отдыхающие еще дремлют на
раскаленных каменьях или вяло перекидываются в картишки, убивают время
дикарскими играми наподобие подкидного дурака. Хмельное веселье грядет
попозже, часов с восьми-девяти, а пока за столом слева старичок пенсионер
разгадывал кроссворд, изредка прикладываясь к рюмочке с коньяком, а за
столом справа, у раскрытого окна, молодая пара, несомненно, влюбленные,
перешептывалась и вдруг взрывалась раскатами смеха.
Новый посетитель проследовал прежде всего к буфету, где, даже не
поморщившись, проглотил три четверти стакана водки. После этого он уселся
за соседний столик - лицом ко мне и спиной к морю - и стал дожидаться
официанта. Тут наконец я смог его рассмотреть. Волосы у него были черные,
курчавые, от макушки до лба они были сведены на нет проплешиной. В карих
навыкате глазах, живых, беспрестанно перебегающих с места на место, порою
обозначивалась отчаянная тоска. Портрет дополнялся тонким носом с
горбинкой, пухлыми малиновыми губами и неестественно оттопыренными ушами.
Оттопыренные эти уши создавали комичное впечатление: казалось, их владелец
то и дело ко всему прислушивается.
Появившемуся официанту он что-то коротко шепнул на ушко, и вскорости
перед ним красовалась запотевшая бутылка в обрамлении кое-какой закуски.
Минут через десять, весь раскрасневшийся, разомлевший, он разминал пухлыми
пальцами сигарету и спрашивал меня через стол:
- Случаем прикурить не найдется?
Я молча ему кивнул. Он подошел, прикурил я, после того как выпустил
облако дыма, сказал:
- Зажигалочка у тебя классная. Суперлюксовая. Другой такой и не сыщешь.
Прямо скажу, подфартило тебе, дружище... Ничего, что я перескочил на "ты"?
- Ничего, - отвечал я. - А зажигалочка титановая.
- Одобряю. Металл редкостный. Краем уха слыхал, будто из него батискафы
клепают, скафандры и все такое прочее... Я гляжу, ты не пьешь, лимонадом
спасаешься. Может, слегка вспрыснем знакомство, а?
Пока я раздумывал над его последней фразой, он исхитрился и бутылку
запотевшую, и закуску переметнуть на мой стол. Пить я наотрез отказался,
тогда он выпил за нас двоих.
- Да, зажигалочка загляденьице, - говорил он, медленно жуя колбасу. -
Чудная больно только. Семь кнопок на ней, для чего ж столько?
- Не семь, а восемь, - улыбнулся я. - Смотря кто прикуривает. Эта вот
кнопка, желтая, для холостяков. Красная для женатых. Зеленая для
разведенных. Серебристая для футбольных болельщиков. И так далее.
Он рассмеялся, отчего уши у него оттоп
