Мигунов Александр - Веранда Для Ливней
Александр МИГУНОВ
ВЕРАНДА ДЛЯ ЛИВНЕЙ
Герман оказался в пережитой ситуации, - он снова трясся в старом ав-
тобусе, который с частыми остановками продвигался из Сан Хосе к Берег
Кокосового Ореха. Автобус снова остановился, на этот раз посреди джунг-
лей, рядом с прилавками с едой. Герман прошелся вдоль сухофруктов, оре-
хов, сладостей и другого, что он затруднился бы назвать, и спросил, где
можно купить пива.
Ему указали на угол строения, неприметно выглядывавшего из зарослей.
Пошел он к строению, внутрь ступил, и оказался перед баром, за которым
лежал деревенский двор под навесом из тростника. Посреди двора стоял по-
росенок, он пошатывался и похрюкивал. Была и дремлющая собака, она на
миг приоткрыла глаза, ничего особенного не отметила в пожилом озирающем-
ся человеке, и снова ушла в свои полусны. Герман выкрикнул пару слов.
Тут же поблизости заговорили юными звонкими голосами, и с неожиданностью
взрыва перед Германом возникла неземная красота в виде девушки лет во-
семнадцати. Она его весело оглядела, фантастически улыбнулась, подала
бутылку холодного пива. Появилась девушка помоложе. За нею - другая, по-
том еще, и все эти молоденькие прелестницы были стройны и грациозны, с
утонченными умными личиками.
"Где же их мать?" - подумал Герман, и тут же во двор ступила мать,
тонкая, красивая и молодая, похожая на старшую сестру девочек. А отец? И
отец возник, с лицом сообразительным и добрым . Герман заказал еще бу-
тылку. Из девушек, матери и отца, из поросенка и собаки, из дерева при-
лавка, из бутылки пива на него повеяло мощным предчувствием, что здесь
ему будет так хорошо, как нигде никогда не бывало. Он страстно захотел
не уезжать, жениться на девушке, на любой, стать другом матери и отца.
Все в мире сошлось, все обещало идеальное продолжение... Он услышал гуд-
ки автобуса, они ему приказывали вернуться в надоевшую старую жизнь.
Пальцы так сжали пивную бутылку, что раздавили бы ее, если бы в нем было
больше ярости ко всему, что лишало его свободы. Стыдясь обернуться на
брошенный рай, он уходил в старую жизнь с не окровавленной рукой...
Его разбудила стюардесса. "Скоро посадка", - сказала девушка с глаза-
ми на пол-лица и с красной луной посреди лба. - "Застегните, пожалуйста,
ремень".
В иллюминаторе. то ли вдали, то ли рукой можно потрогать, белели дра-
матические пики Гималаев. Герман стал предвкушать прохладу, пахнущую
снегом и цветами, но только самолет остановился, внутри его стремительно
потеплело, а за пределами салона на пассажиров набросилось пекло.
Выкупавшись в собственном поту, Герман забрался в топку такси и пот-
ребовал включить кондиционер. Таксист обернул к нему черные заросли ни-
когда не брившегося лица, сверху увенчанного грязноватой, давно не сти-
равшейся чалмой. "В наших краях", - сказал он с гонором, напоминавшим
патриотизм, - "не нуждаются в искусственном охлаждении. Напротив", - до-
бавил он затылком,
- "мы здесь частенько околеваем".
Оставалась надежда на холл гостиницы и дальше - на номер с кондицио-
нером. Я войду в холл, - спланировал Герман, - и сначала игнорирую кон-
торку. Сначала я сяду в удобное кресло рядом с холодной струей воздуха,
под брызгами журчащего фон- танчика, и буду сидеть там, сколько хочу.
Эта надежда тут же увяла в духоте перегрето- го холла "Республики", в
тошнотворном запахе старых ковров, в бесполезном повиз- гивании вентиля-
тора. Герман тут же прошел к конторке и мокро на нее облокотился.
"Вы абсолютно уверены в том, что заброниров
