Минков Святослав - Лунатин ! Лунатин ! Лунатин !
СВЕТОСЛАВ МИНКОВ
ЛУНАТИН!.. ЛУНАТИН!.. ЛУНАТИН!..
Перевод С. КОЛЯДЖИНА
Это был маленький горбатый человечек с живыми черными
глазами. Я знал его с детства, когда ходил к нему и платил
пс две пуговицы, чтобы посмотреть сделанную им панораму:
ящик из-под керосина, в котором мерцала зажженная свеча, а
на дне блестели лакированные иллюстрированные открытки, по-
хищенные им из гостиной. На одних из этих открыток были на-
рисованы влюбленные парочки с букетами в руках и с лукавым
амурчиком гденибудь в уголке, на других - пейзажи, какие ед-
ва ли можно встретить когда-нибудь в жизни, потому что солн-
це, скажем, было нарисовано с глазами, носом, ртом; третьи
также не имели положительно ничего общего с действитель-
ностью и заставляли нас смеяться от всей души. Представьте
себе: поросенок с цилиндром на голове, с колокольчиком на
шее едет на велосипеде, а высоко над ним светится надпись
серебряными буквами: "Поздравляю с Новым, 1907 годом!"
Ныне эти лакированные открытки лежат, возможно, на дне
какого-нибудь пыльного ящика на чердаке под десятком мягких
узелков с лоскутьями и ощипанными страусовыми перьями от
дамских шляп или под изорванными и растрепанными сочинениями
Маин-Рида, между страниц которых обязательно найдется
два-три засохших клопа. Но сколько бы времени ни прошло, что
бы ни случилось с открытками тогдашней панорамы моего прия-
теля, одна из них навсегда сохранится в моей памяти.
Ночь. На небе, на золотом рогу месяца, стоит улыбающаяся
девушка в синем платье, а внизу, на земле, седобородый кар-
лик с мандолиной в руке глядит на лунную девушку и поет:
О прекрасная Тереза,
Сойдешь ли ты ко мне?
Мой приятель Гераклит Галилеев показывал нам эту открытку
за желтым пламенем сальной свечи и объяснял тонким визгливым
голоском:
- Внимание! Сейчас луна упадет!
Мы стояли разиня рот, и. наши вытаращенные глаза нетерпе-
ливо смотрели в круглое отверстие ящика из-под керосина. Но
чудо не приходило.
Оно пришло потом. Спустя годы.
Гераклит Галилеев вырос и стал мужчиной. Горб его все так
же остро торчал на спине, а бледное лицо пряталось в тени
черной широкополой шляпы. Он ходил медленно по улицам и но-
сил обувь на высоких резиновых каблуках, чтобы казаться выше
ростом. Если он замечал двух ссорящихся, то мигом скрывался
в ближайшем переулке или исчезал в магазине. Он испытывал
врожденный ужас перед всякого рода катастрофами и происшест-
виями. Это был человек не от мира сего. Он не интересовался
ничем, кроме науки. Гераклит Галилеев жил совсем уединенно в
комнатушке на чердаке, заваленной книгами со звездными кар-
тами и диаграммами. Иногда, правда, он ходил в театр, но и
тогда его дрессированная мысль не выходила из заколдованного
круга физики и астрономии. Пока люди вокруг него с трепетом
следили за тем, что происходило на сцене, и с упоением слу-
шали арию Мефистофеля, он думал: "Директная ротационная сила
небесного тела прямо пропорциональна произведению четверти
массы квадрата орбитной угловой скорости и разности квадра-
тов радиус-векторов планеты".
При этих метафизических мыслях он осторожно извлекал из
кармана неизменный пакетик с леденцами, клал одну конфетку в
рот и продолжал с удвоенной энергией свои рассуждения о ро-
тации небесных тел.
Так бесшумно и далеко от действительности жил этот чело-
век, когда в один из дней газеты сообщили, что рокфеллеровс-
кий фонд удостаивает его шестимесячной командировки в Амери-
ку.
Впервые в жизни на задумчивом лице Гераклита Галилеева
