Миронов Георгий & Леонид - Я Любил Свой Народ, Свою Страну
Георгий Миронов, Леонид Миронов
"Я ЛЮБИЛ СВОЙ НАРОД, СВОЮ СТРАНУ..."
Два кризисных момента, два "звездных" поступка пришлись на большую,
83-летнюю жизнь Анатолия Федоровича Кони. Первый из них - громовое дело
Веры Засулич, второй неколебимый выбор между прошлым и будущим, когда в
октябре семнадцатого он оказался вместе со своим мятежным народом, со
своей страною, повернувшей на новый путь.
И оба события были тесно связаны между собою, хотя их разделяли четыре
десятилетия.
31 марта 1878 года Кони председательствовал на суде над
революционеркой-террористкой Верой Засулич, двумя месяцами ранее
стрелявшей в столичного градоначальника Ф. Ф. Тренева в отместку за
товарища-революционера, которого генерал приказал подвергнуть телесному
наказанию.
После блестящей речи защитника Александрова, затмившей бледную
обвинительную, встал председательствующий Кони: быть может, никогда таким
намеренно спокойным, столь логичным, внешне подчеркнуто беспристрастным не
было его обращенное к присяжным резюме; каждый из этих "двенадцати
сфинксов" не столько понимал, сколько чувствовал: от розог Треневых и
впредь никому, в том числе и им, незнатным столичным обывателям, не будет
пощады, если они осудят отважную мстительницу. В мертвой тишине зала
отчетливо прозвучали слова председателя суда, в которых он удивительно
четко сформулировал не только напутствие присяжным, но и свое гражданское
и профессиональное кредо:
"Обсудите дело спокойно и внимательно, и пусть в приговоре вашем
окажется тот "дух правды", которым должны быть проникнуты все действия
людей, исполняющих священные обязанности судьи" [Кони А. Ф. Собр. соч.: В
8 т.-М., 1968.-Т. 2.-С. 168].
А ранее, перед тем как старшина присяжных получил в руки опросный лист,
председательствующий напомнил: "Вы судите не отвлеченный предмет, а живого
человека..."
Эти слова тоже были девизом служителя закона - именно служителя, а не
лакея, не слуги, как это очень часто случалось в самодержавной России; и
притом служителя Закона с большой буквы.
А когда из специальной комнаты гуськом вышли все двенадцать и первый
произнес первые слова: "Нет! Не виновна..." - зал взорвался.
Аплодировали справедливости, отомстившей беззаконию, даже сановники, не
говоря о публике "попроще". Организация революционеров "Земля и воля"
писала в специально выпущенной листовке: "31 марта 1878 года для России
начался пролог той важной исторической драмы, которая называется судом
народа над правительством" [Сб. "Революционное народничество семидесятых
годов XIX века". - М., 1965.- С. 53-54.].
Вольным или невольным судьей в этот день действительно народкого суда,
"суда улицы" [Ленин В. И. Поли. собр. соч. - Т. 4. - С. 407] над
бесправием оказался статский советник Кони. Он знал, на что шел:
правительственные верхи только потому и предали революционерку не
специальному, закрытому судилищу, а суду присяжных, что были уверены в
обвинительном приговоре, и в том, что председательствующий не станет
рисковать карьерой. От него ждут "не юридического, а политического" [Кони
А. Ф. Собр. соч.- Т. 2.- С. 85] поступка - Кони это понял и решительно
отрекся от пособничества произволу.
Таким он оставался всю жизнь: слугой и адвокатом народа и общества,
хотя свыше полувека состоял на коронной службе и об этом своем служении
говорил с гордостью.
А когда третья русская революция очистительно грянула над страной,
действительный тайный советник Кони, сановник второго класса, без
сожаления снял шитый золотом сенатор
