Мирошниченко Иван - Изгой
МИРОШНИЧЕНКО ИВАН
ИЗГОЙ
321
- Дядя Коля! Эльза умирает! Дайте кусочек хлеба и я ее спасу.
- Уже все умерли, они жили, чтобы нас, меньших, спасти.
- Умрет Эльза, и мы помрем. Они все лежат в сарае!
- Они мертвы!
- Мама еле двигается, моя меньшая сестра и брат тоже.
- Вы говорили, что моя мама богатая, нас даже по пальцам не пересчитаешь. Где они все? Где богатство мамы?
- Оно лежит в сарае, во дворе…
- Все вымерли! Даже соседи…
- Только вот кошка у Германовых осталась, а все мертвы.
- Кошка жива! Мурка жива!!!
Роберт повернулся и ушел. Школьный учитель Николай Петрович протянул руку, хотел позвать Роберта.
Со двора врывается холодный ветер, а вслед за ветром - белая пелена, она закрывает двери. Роберт выбежал со двора и побежал по улице.
- Коля! Отнеси лепешек племянникам и племяннице.
- Вряд ли их это спасет.
- Я не могу дать больше сестре. У нас тоже нет больше еды. Почему молчишь? Скажи хоть слово!
Фрида протянула руки к мужу и упала, потеряв сознание. Николай Петрович поднял жену, положил на кровать, дети в испуге смотрели на отца.
- Не плачьте, дети! Вот вам лепешки! Кушайте! Маме уже хорошо.
- Оленька, подай мне воды! А ты, Егорушка, закрой двери.
- Это Роберт не закрыл двери.
- Папа! Роберт правду сказал, что у них с голоду все поумирали? И он тоже умрет?
- Не болтай лишнего, - он твой брат, - твоя мама больше всех любит Роберта, он ее любимый племянник.
- Тогда возьмите его к нам в дом, мы учимся в одном классе, он отличник, и на два года моложе меня и своей умирающей сестры.
- Это Эльза научила его читать и писать, он должен в этом году только пойти в первый класс, а учится вместе со мной. Учителя говорят, что он вундеркинд, он все запоминает с ходу.
Отец привел в чувство жену, прижал к груди, поцеловал.
- Смотрите, дети, мама улыбается, она здорова, нечего вам плакать.
- А где лепешки?
- Мы съели, мама. Нам разрешил папа.
- Успокойся, Фрида! Одной лепешкой на ноги сестру и ее детей не поставишь.
- Возьми курицу!
Муж вылил из горшка куриный бульон в бутылку…
- Сваришь картошку, покормишь детей…
Дети смотрели из окна на улицу… Отец повернулся, помахал им рукой. Жена, сидя на кровати, молилась.
Николай Петрович вышел, взял детские санки, вынес со двора детский гроб, положил на санки. До сестры жены было недалеко, всего-навсего пройти мимо станции Камышинка, потом зерносклады и на углу улицы стоял дом его шурина, участника германской и гражданской войны. Хотя он потерял на войне руку, вернее, кисть левой руки, он умел хорошо играть, петь и плясать.
Дверь была открыта, в избе холодно. На печке с краю сидел шурин, жена с дочкой и сыном лежали, грелись около теплых поленьев печки.
Николай Петрович поставил на стол бутылку, несколько лепешек и небольшой кусочек сахара.
- Пришел выпить за упокой души усопших детишек?
- Нет! Это эликсир жизни для Эльзы, - взял бутылку, подал шурину.
- Дай Эльзе и Иосифу, пусть немного выпьют, съедят по лепешке, а у меня к тебе есть дело. А чтобы его сделать, нам нужен Роберт.
- Он стал неуправляемый и злой с тех, пор как заболела Эльза. Все что-то ищет. А что искать? Уже все съели!
Осталась только соседская кошка… Когда сосед умер, часто выла собака во дворе. Собаку тоже выкрали и съели. А кошка осталась дома…
- Некому схоронить… У кого кто-то остался жив, трупы складывают в сарае, а если все вымерли и некому вынести, коты питаются телами своих хозяев. Даже мародеры боятся заходить в такие дома.
- Была позавчера у соседа, хотела вытащить труп из дома, не осилила
