Библиотека в кармане -русские авторы

         

Мисилюк Валерий Олегович - Сказка Про Анну Каренину


Мисилюк Валерий Олегович
Сказка про Анну Каренину
Сказка для взрослых
Доктор Левашов, он вообще, со всеми готов спорить. Это у него после того,
как от пьянства закодировался. Пить перестал, спорить начал.
- Только у Льва Толстого, - говорит, - Анна Каренина на железной дороге
путь своей жизни завершила. Я знавал одну девушку, со сходными паспортными
данными, так у той с железной дороги все началось. Не буду утверждать, что
фамилия ее точно - Каренина, но похожая. А зовут однозначно Анна.
Бойфренда бестолковой семнадцатилетней девушки Ани из-под тепловоза пять
часов ломами выковыривали. Сваркой вырезали, да тросами, за "Уралы"
зацепленными, груду железа растаскивали. Левашова, как дежурного нейрохирурга,
редкий случай, милиция прямо на железку дернула. Чтоб он в темноте под
тепловоз заглянул: жива ли девушка? Нужно ли ее срочно в больницу доставлять?
Она лежала снаружи, только голова под тепловозом. Заглянул. Вроде жива,
слегка дышит, но вроде, без головы.
Аня с дружком шла с какой-то ночной тусовки, изрядно пьяная. Переходя
через железнодорожные пути, улеглась спать, положив под голову рельсу. Больше
не было у нее сил идти. Друг уговаривал ползти дальше, но вскоре тоже уснул.
Сбоку притулился. Как выяснилось позже - навеки. Налетел на них шальной
тепловоз.
Поскольку Аня еще дышала, ее с сиренами и мигалками поволокли в
больницу. Вот так всегда, вроде вместе спать ложились, а бабы потом
оказываются более живучими зверьками. И что характерно, другие части тела у
Анны вообще были без серьезных повреждений, ссадины одни.
Раз больной пока жив, его надо спасать! Хотя Левашов прекрасно видел
перспективу: если и выживет случайно, несмотря на проводимое лечение, то
останется девушка полным придурком. Пациентом дома инвалидов. Но, очевидно, у
Карениных с паровозами свои отношения, особенные.
На операционном столе, под наркозом, уже с трубкой в горле, лежало тело.
Довольно пропорциональное, ноги, руки, грудь (две) - все на месте. А в области
свода черепа - сплющенные кости с огромными рваными и скальпированными
ранами, в которые набилась всякая железнодорожная дрянь: мазут, ржавчина,
окурки, а так же ее собственные волосы.
Лица не видать. Один из кожных лоскутов свешивался с черепа и лицо
полностью закрывал. Ну и все в запекшейся крови, конечно. Дело было летом,
студентов нет, жара страшная, а вечером - духота. Левашов сначала никак не мог
себе ассистента найти. Все хирурги в других операционных заняты (раньше
нейрохирурги по одному дежурили). Пошел на крыльцо покурить, глядь, - негра
какого-то в больницу на практику занесло! Быстро вербует его:
- Хочешь на операции у молодой, красивой русской девушки поассистировать?
- О, уеs, да, да!
Негр помылся, заходит в операционную, улыбается. Русскую красавицу глазами
ищет. А там две санитарки чью-то голову брить пытаются. Перекисью водорода
поливают, а из головы, шипя и булькая (от перекиси, не подумайте чего), мозги
с кровью на пол текут. Духота и вонь. Кровь уже на жаре подванивать стала.
Вот этот чернокожий коллега побелел, (они, оказывается, бледнеть умеют),
застонал:
- Кондишэн! - И грохнулся в обморок. Отволокли его в коридор, а Левашов
опять без ассистента остался. Может, правда, от жары Африканыч скопытился? А
кондиционеров в больнице сроду не было.
- Пришлось доктору Левашову одному с ее смертью бороться! Во, как
красиво сказал! Или лучше, - сражаться! Особо грязную и раздавленную кожу, он
безжалостно состригал и выбрасывал. С мозгом тоже все п





Содержание раздела