Михайлов Антон - Яма
Антон Михайлов
Яма
Перед луной наступает вечер,
Высветший царь зажигает свечи,
Пудрится цирк в ожидании встречи
С голодною толпой
И через миг на арене алой
Вырастет мир на утеху зала,
Белый маньяк затресёт устало
Битой головой
Белый клоун, белый мученик,
Ради смеха, явно жгучего,
Будет издеваться над собой
Вечером здесь у него заботы,
Ведь унижение - его работа,
Но посмеётся последним
Наш невинный герой...
("Viva Kalman!", Агата Кристи, "Коварство и любовь", 1995)
В белом многоэтажном доме, на одном из самых высоких этажей жил человек.
Он не имел особенных индивидуальных идей, несколько лет назад он научился
сложной геометрической процедуре - он настолько профессионально
деформировал плоскость в своём восприятии, что для него существовали две
уникальные прямые через две точки, что было нонсенсом для всего мира. Дело
в том, что мир этого не знал: его отец лежал в больнице на грани полного
умопомешательства, а мать жила только прошлым - он видел как постепенно
она забывала настоящее и всё глубже и глубже погружалась в дремотное
состояние, садилась в кресло-качалку, закрывала глаза, раскачивалась и
напевала себе под нос какую-то мелодию из её юности. Он не хотел
приобщаться к этой атмосфере и несколько лет назад ушёл навсегда, не
сказав ни слова, не оставив ни одного взгляда и мысли в доме своего
детства.
Он хотел найти работу для своих рук и ног для того чтобы не думать
головой, чтобы забыть и забыться, перестроить своим физическим телом свои
мысли, свой дух. В поисках работы он обходил практически весь город, но он
был неудачлив с детства. Только через три месяца, уже жарким летом, он
подумал о цирке. В раннем детстве он часто смеялся над клоунами и сейчас
понял, что многим людям клоуны дарят счастливые минуты. Он хотел дарить
людям счастье, но понимал, что сам лишён его и не может подарить то, чего
у него нет. Но слишком уж мало у него оставалось шансов чтобы из за своего
прошлого и своих пессимистичных мыслей не испытывать шанс в цирке.
Он пошёл в цирк, нашёл кабинет директора, постучался, услышал голос
сказавший "Войдите!", нерешительно зашёл в кабинет и увидел человека
сидевшего за столом и пристально смотревшего ему в глаза. Это был взгляд
властелина своего кабинета, своей территории, взгляд устрашения для чужого
человека.
-- Извините, что помешал Вам, я беспокою Вас по поводу работы в Вашем
цирке клоуном.
- - У нас есть клоуны.
- - Может быть, возможно присоединиться к их группе?
-- Они не нуждаются в вас, их группа создаёт прекрасные номера уже на
протяжении двух сезонов. Их группа постоянна и стабильна, давно
устоявшаяся. Вы только испортите их и мой успех, понимаете меня?
-- Да, вполне. Но, возможно, я создам что-то совсем иное, непохожее на
их прекрасные номера?
-- Зачем нам, извините, что-то иное, когда есть успех, удача,
стабильность?
-- Ведь я не прошу никаких гарантий у Вас, я прошу дать мне право
выступить с собственным номером.
-- Я, как никто иной, понимаю что успех всей программы складывается из
каждого отдельного номера. Я даю вам шанс выступить с одним условием: если
ваш номер не вызовет у зрителей пронзительного смеха, бурных аваций - то
вы сами будете расплачиваться за неудачу программы. Оставьте свой адрес и
до свидания.
Через несколько дней он получил бумагу, в которой говорилось, что цирковая
программа для зрителей состоится через три недели. Всё это время он
старался выдавливать из себя смех: он готовил разные смешные сценки,
заучивал стишки, прид
