Михайлов Владимир - Дальней Дороги
Владимир Дмитриевич Михайлов
ДАЛЬНЕЙ ДОРОГИ
1.
Волгин не любил наглых. Этот же забор был нагл. Он само-
довольно усмехался. На его гладких выше человеческого роста
металлопластовых плитах при желании можно было прочесть на-
писанную незримой и неощутимой краской надпись: "Вот я, бес-
конечный, непреодолимый! Не пытайся обойти, не ищи способа
проникнуть внутрь. Умерь любопытство. Да и что тебе до того,
что кроется за моей спиной? Разве сам я - не сооружение,
достойное почтительного взгляда? Смотри. Налюбовавшись же -
иди прочь!".
Волгин не внял этому разумному совету, который прозвучал
в его ушах так явственно, будто и впрямь был произнесен или
хотя бы начертан резкими литерами. Внимательно осмотрев за-
бор и определив его высоту, он воровато поглядел направо,
потом налево. Затем он повернулся и действительно зашагал
прочь, продолжая обшаривать глазами окрестность.
Пройдя двадцать с лишним шагов, Волгин остановился и
вновь обратился лицом к препятствию. Секунду он стоял на
месте, затем кинулся, внезапно и стремительно. Могло пока-
заться, что он хочет повергнуть забор, ударившись о него
всей своей немалой массой. На самом деле все было гораздо
прозаичнее: Волгину был нужен разбег для того, чтобы вклю-
чить микродвигатели.
Через несколько мгновений он уже сидел на заборе, сосре-
доточенно разглядывая открывшийся взгляду пейзаж. За самодо-
вольным сооружением росла такая же трава и такие же группы
кустов, видневшиеся тут и там, немного оживляли скучную кар-
тину. Метрах в трехстах белел уютный домик, а большие и
действительно ничего не было. Так что забор, похоже, высился
тут зря.
Волгин знал, что не зря.
Поерзав, он съехал вниз, как ребенок съезжает со стула.
Приземлился на корточки, затем, пригнувшись, сделал несколь-
ко шагов. Когда между ним и белым домиком оказался ближайший
куст, Волгин выпрямился и облегченно вздохнул. Потом стал
осматриваться, подолгу задерживаясь взглядом на каждой не-
ровности почвы, на каждом, сколько-нибудь крупном камне.
Один из камней заинтересовал Волгина больше остальных.
Волгин шагнул, приближаясь. На миг на его лице возникла
брезгливая гримаса. Но уже в следующее мгновение, совладав с
чувствами, он негромко позвал:
- Рамак! Послушайте, рамак...
Он предвидел неожиданности, и все же, не выдержав, отпря-
нул: камень рос.
Не камень, вернее, а то, что Волгин назвал рамаком. Неч-
то, похожее на обруч, около метра в диаметре и сантиметров
тридцати высотой, плашмя лежало в высокой траве и до послед-
него момента не было заметно, камнем же казалась выступавшая
над зеленым покровом земли округленная башенка серо-коричне-
вого цвета. Теперь башенка быстро поднималась, потому что в
лежащем кольце, как оказалось, скрывались другие, вдвинутые
одно в другое, как колена старинной подзорной трубы, а сей-
час плавно выдвигавшиеся. Волгин на всякий случай отступил
еще на шаг; к этому времени башенка достигла уже двухметро-
вой высоты и остановилась.
- Я рамак, - проговорил приятный голос, исходивший, как
определил Волгин, из башенки. - Добрый день, человек. Зачем
вы пришли?
Волгин молчал, тяжело дыша.
- Говорите, - сказал рамак. - Время дорого, человек. Ваше
медленное, и мое быстрое время.
Волгин откашлялся; ему было трудно выговорить слово, как
будто кто-то держал его за горло.
- Ага, - пробормотал он наконец. - Значит, такой вы и
есть. - Он произнес "вы" совершенно машинально, словно обра-
щаясь к человеку.
- Да. Я рамак: разумная машина космоса.
- Я дум
