Михайлов Владимир - Милов 2 (Восточный Конвой)
ВЛАДИМИР ДМИТРИЕВИЧ МИХАЙЛОВ
ВОСТОЧНЫЙ КОНВОЙ
МИЛОВ – 2
Часть первая
«Классное занятие»
Глава первая
1
(Отсчет не ведется)
Самолету наверху было одиноко. Такова судьба их, – одиночество дает безопасность, хотя и тяготит порой. Но когда самолеты в небе встречаются, это означает катастрофу.
Предчувствие катастрофы не оставляло Милова с самого начала полета. Оно возникло, едва лишь лайнер «Люфтганзы» оторвался от взлетной полосы и, оставляя внизу и позади аэропорт и весь город Франкфурт на Майне, набирал высоту, чтобы лечь на нужный курс и через несколько часов приземлиться – если ничего не произойдет – в аэропорту города Атланты, штат Джорджия, США.
Милов уважал предчувствия. Они редко обманывали его. Если бы ощущение опасности зародилось у него еще на земле, он, скорее всего, отложил бы полет.
Теперь он не мог сделать ничего, что хоть как то предотвратило бы опасность.
Он сидел, опершись плечом о спинку кресла, повернувшись на сиденье наискось, чтобы таким образом отделиться от остальных пассажиров, заполнявших кабину, и создать себе привычное состояние одиночества, свойственное ему (как он сейчас думал) не в меньшей степени, чем самолетам в высоте. Может быть (думал он) отставному полицейскому и следует быть одиноким, чтобы никому не портить жизнь: долгие годы службы способствуют утяжелению характера.
Милов привык уходить в капсулу одиночества, даже находясь в толпе. И сейчас применил этот же прием, чтобы расслабиться и освободиться от трудно определимой, и все же явственно ощутимой тревоги.
Некоторое облегчение приносила мысль о том, что предчувствия, посещавшие его, сбывались по разному. Одни – немедленно или почти немедленно, другие – лишь со временем. Про себя он называл их «отложенными штрафами», пользуясь хоккейным термином.
Может быть, впрочем, на возникновение скверных предощущений повлиял и недавний разговор со старыми друзьями, в котором было сказано и услышано много всякого.
Последнее предчувствие – последнее до нынешнего часа – сбылось сразу. Оно навестило Милова пять дней тому назад, во время очередной бессонницы.
Где то в середине ночи, окончательно разуверившись в возможности уснуть, он почувствовал вдруг твердую уверенность в том, что сию минуту ему позвонит Ева. Ощущение было настолько сильным, что он тут же поднялся и пошел в ванную бриться – хотя телефон его не был оборудован видеоблоком, и Ева никак не могла бы разглядеть двухдневную щетину.
Он втирал в свои впалые щеки лосьон, когда телефон грянул – застрочил короткими очередями, частыми, как пульс бегуна на финише дистанции.
Милов метнулся к аппарату, распластываясь в воздухе, словно бы бросался на вооруженного противника, чтобы выбить из его руки финку или ствол. Схватил трубку.
То была действительно Ева. Слышно было прекрасно, как и всегда, когда звонили из Штатов, а не откуда нибудь из Бибирева или Выхина.
– Что ты делаешь? – Это была всегдашняя ее манера: обходиться без предисловий.
– Не сплю.
– Естественно. Хотя… ну да, у вас же ночь. У тебя ночь?
– Пока еще ее не отменили.
– А чем занимаешься днем? Всё ловишь гангстеров?
– Да нет, – сказал Милов после крохотной паузы. – Уже не ловлю. Вышел, как говорится, в тираж. .
– Неужели?
– Так полагается. Прошло мое время. Одно прошло, другое пришло… Жизнь, одним словом.
– Ты ведь еще совсем не старый.
– Ну, в общем… так получилось.
– Тебе грустно?
– Не без того.
– О, не надо грустить. Только сейчас для тебя и начнется настоящая жизнь. Много свободного времени, можно путешествовать, объезди
