Михеев Михаил - Бактерия Тима Маркина
Михаил Петрович Михеев
Бактерия Тима Маркина
Дуракам и грамота вредна.
(Пословица)
Спрашивать Тима Маркина, зачем он вывел эту дьявольскую бактерию, было все
равно, что спросить бога, для чего тот создал комаров.
Дураком он не был - я говорю про Тима Маркина, разумеется. Кое в чем он
разбирался. Микробиологию, например, знал куда лучше любого из нас, и
биографию какой-нибудь там сонной трипанозомы, вероятно, помнил подробнее,
нежели свою собственную. За микроскопом он мог просиживать сутками и тем
Самым до смерти надоедал нашей препараторше, которая из-за него никогда не
могла вовремя прибрать лабораторию.
В конце четвертого курса Тим Маркин выступил на кафедре с докладом. Он
рассказал нам о своих работах и наблюдениях по культивации микробов в
искусственных средах.
Мы не очень любили Тима Маркина, но доклад его прослушали с великим
интересом, как какой-нибудь приключенческий роман: поговорить о микробах
он умел.
Вот тогда-то заведующий кафедрой микробиологии профессор Янков и произнес
свои знаменитые слова, которые потом я вспоминал не один раз.
- Вы очень способный юноша, Маркин,- сказал профессор Янков,- больше того,
у меня никогда еще не было студента, который бы умел крутить ручки у
микроскопа лучше, чем это делаете вы. Еще раз вы доказали и мне и всем
присутствующим, что микробиологию знаете, я бы хоть сейчас мог вас
освободить от защиты диплома. И все же... - тут профессор Янков сделал
продолжительную паузу,- и все же, я не уверен, что вы не сделали ошибки,
решив изучать медицину, а не, скажем, археологию. Вы, конечно, не
понимаете меня?.. Я так и думал... Вы, Маркин, работаете ради одного
любопытства. Оно у вас огромно и помогает вам находить оригинальные пути и
методы к открытию незнаемого. Но медику одного любопытства мало. Глядя в
микроскоп, он должен видеть не только микробов, но за ними и страдающее
человечество. А вот этого страдающего человечества вы, как мне кажется, не
видите. Не хотите видеть.
И Тим Маркин, и все присутствующие выслушали это с вежливым вниманием. Нам
было по двадцать с небольшим, вежливости нас успели научить, но мудрыми
мы, конечно, не были. Поэтому сочли слова старого профессора излишне
сентиментальными, чтобы принимать их всерьез.
Тим Марким, я уверен, не помнит их и сейчас, даже после всего того, что
случилось...
Я уже говорил, что, несмотря на свои таланты, он среди нас симпатиями не
пользовался.
Только на это были свои причины.
Человек, как известно, существо общественное и живет среди себе подобных.
Чтобы не так уж часто наступать друг другу на ноги, пришлось выработать
правила общественного поведения, условные, как правила уличного движения,
но и такие же необходимые.
Повинуясь этим правилам, мы говорим "здравствуйте" и "спокойной ночи!",
уступаем место женщине, спрашиваем, кто последний в очереди, и не
перебиваем приятеля, когда он по забывчивости в третий раз рассказывает
один и тот же анекдот.
Все эти условности воспитываются в нас с детства и привычным кодом
укладываются в сознании.
У Тима Маркина такого кода не было.
Не потому, что он правила отрицал. Он о них просто не думал. Он вообще
мало думал о вещах, которые не мог сунуть под микроскоп. Рассеянный и
невнимательный к людям, он щедро наступал на соседские мозоли. От того,
что делал он это без умысла, соседям легче не было. Находиться рядом с ним
было не только неприятно, но и опасно. Вообразите, что шофер такси вдруг
позабыл правила уличного движения.
Не думайте, что сравнение
