Мордовцев Даниил - Гроза Двенадцатого Года
ГРОЗА ДВЕНАДЦАТОГО ГОДА
(ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН В ТРЕХ ЧАСТЯХ)
Даниил Лукич МОРДОВЦЕВ
Анонс
Очередной том библиотеки, посвященный Отечественной войне 1812 года, включает в себя роман "российского Вальтера Скотта" Д. Л. Мордовцева "Двенадцатый год" (в советское время издается впервые), а также воспоминания современников и уникальные исторические документы, отражающие сложные перипетии дипломатической борьбы эпохи наполеоновских войн.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
1
Полный месяц, ярко вырезываясь на темной, глубокой синеве неба, серебрит темную зелень сада и заливает серебряным светом широкую аллею, усыпанную пожелтевшими листьями. Тихо, беззвучно в саду, так тихо, как бывает только тогда, когда подходит осень и ни птицы, ни насекомые не нарушают мертвенной тишины умирающей природы. Только слышен шелест засохших листьев: кто-то идет по аллее...
Месяц серебрит белое женское платье и непокрытую женскую, глубоко наклоненную головку.
- Первый раз в жизни она приласкала меня... Неужели же и в последний?.. Ах, мама, мама! за что ты не любила меня?..
За то, что я не похожа на девочку, что я дикарка?.. Бедный папа! ты один любил меня - и от твоего доброго сердца я должна оторвать себя... Папочка, папочка милый! прости свою Надечку, прости, голубчик...
Не то это шепот, не то шорох белого платьица, не то шелест сухих листьев, усыпавших аллею... Нет, это шепот.
В конце аллеи виднеется небольшой деревянный домик с мезонином - туда направляется белое платьице. В двух крайних окнах домика светится огонек.
- В последний раз я вхожу в мое девическое гнездышко-Стоящая на столе свеча освещает лицо вошедшей.
Это высокая, стройненькая девочка лет пятнадцати, с бледным, продолговатым лицом. Белизна молодого личика почти совсем не оттеняется светло-русыми волосами, которые, почти совсем незаплетенные, длинными прядями падают на плечи и на спину.
Личико кроткое, задумчивое и как будто бы робкое. Только черные, добрые глаза под совершенно черными бровями составляют резкий контраст с матовою белизною лица и волос. Плечи у девочки и грудь хорошо развиты.
- Надо проститься с папочкой не в белом платье, а в черном капоте - он его любит, - говорит девочка и, закрывшись пологом стоящей тут же кровати, наскоро переодевается.
Глаза ее останавливаются на сабле, висящей на стене. Сабля старая, видимо, бывавшая в боях. Девочка снимает ее со стены, задумчиво смотрит на нее, вынимает из ножен и целует блестящий клинок.
- Милая моя, - шепчет странная девочка, - а холодная, как мама... Теперь ты будешь моею мамою. Я играла с тобою маленькою... у меня не было кукол, а ты была у меня... Уйдем же с тобою вместе... ты будешь моим другом, моим братом, моею славою...
С тобою я найду свободу... Мама говорит, что женщина - раба, жалкое существо, игрушка мужчины... Нет, я не хочу этого - с тобой я буду свободна...
Что ж, тогда ничем другим женщина не может добыть себе свободы, кроме сабли?.. Да и мужчины тоже - не они правят миром, а сабля да пушка... Папа часто говорит это...
Ах, папа мой! бедный папа!..
Она прислушивается. В саду слышен шелест сухих листьев.
- Это он идет - мой папочка... Ох, как сердце упало... Папа! папа! это твоя кровь говорит во мне, ты вложил в меня беспокойную душу...
Папа мой! папа!
Она торопливо вешает саблю на стену. Шаги уже не в аллее, а в сенях. Отворяется дверь. На пороге показывается мужчина в военном платье.
Лысая голова с остатками седых волос и седые усы странным образом придают какую-то моложавость открытому лицу с живыми черными глазами. Он ласково к
