Библиотека в кармане -русские авторы

         

Можаев Борис - Без Цели


Борис Можаев
БЕЗ ЦЕЛИ
- Тут у нас еще один вопрос, - сказал председатель, вставая. -
Самоченков!
- Есть!
Самоченков, малый лет двадцати пяти, сидел на корточках возле порога,
но, услыхав свое имя, встал и прислонился к косяку.
- Ты чего с колхозной картошкой сделал? Ну-ка, расскажи нам.
Самоченков снял с головы старый овчинный малахай и потупился.
- Ты чего молчишь? Иль язык проглотил? Куда картошку дел? Рассказывай!
Мерлушка на малахае свалялась сосульками и легко выщипывалась.
Самоченков выдергивал шерсть, скатывал ее в комочки и бросал на дно
малахая.
- Что, стыдно стало?
Самоченков тяжело вздохнул и еще ниже склонился над малахаем.
Члены правления, как по команде, повернулись от стола к Самоченкову и
тоже молчали.
- Ну, тогда я сам доложу, - сказал председатель.
Он вынул из папки квитанцию и высоко потряс ею в воздухе:
- Можете полюбоваться!.. Значит, Самоченков возил колхозную картошку с
поля на спиртзавод... И одну машину записал на свое имя. Получил он за это
сто восемьдесят семь рублей. Ты с целью это сделал или без цели? Отвечай!
- Нет... я без цели.
- А как же?
- Просто так.
- Перепутал колхозную картошку со своей?
- Да.
- А деньги где?
- Пропили.
- С кем?
Молчание... Только шерстяные шарики падают на дно малахая.
- А может быть, ты взял картошку все-таки с целью присвоения?
- Нет, я без цели.
- Но ведь деньги ты получил?
- Получил.
- Так что же ты думал?
Молчание.
- Взял просто так?
- Ага.
- Товарищи, я все-таки считаю, что мы тут должны выяснить - с целью
взял он картошку или без цели? И решить со всей сурьезностью этот вопрос.
Председатель был важен и величав, в черном шевиотовом френче, пуговицы
надраены, блестят, как золотые... Только еще погон не хватало. Он строго
посмотрел на членов правления. Теперь все повернулись к нему и также
смотрели на председателя решительно и строго.
Лишь один Самоченков не поднял головы, он все дергал мерлушку, скатывал
шарики и бросал их на дно малахая.
Встал колхозный счетовод Иван Иуданович, сухой и погибистый старик,
вынул из кармана зеленый клеенчатый футляр, открыл его на манер
протабашницы, постучал им о ноготь большого пальца, но очков не одел.
- Товарищи, это не то что как-нибудь, а взято с целью... - он
подозрительно поглядел на Самоченкова и добавил: - ...то есть с целью
воровства. За это надо руки сечь. В старое время за такое по головке не
гладили. Помните, как у нас в двадцатом годе Зюзю-конокрада убили? Ты,
Иван Ларивоныч, еще маленьким был. А ты, Матвей Матвеевич, должен помнить.
Как раз у твоего отца Зюзя лошадь угнал. Да кладовую обчистил у Вани
Бородина. А потом его в Пугасове в Ванином костюме видели. Наши
самодуровские его признали. Он убег. В лугах хоронился. А в Свистунове о
ту пору матрос отдыхал. В полном обмундировании. Пошел он в луга за
смородиной - и маузер на ремне. Увидел его Зюзя - да бежать. Тот - "Стой!"
кричит. Пальнул вверх - Зюзя и растянулся со страху. Привел его матрос к
нам в село... Кто-то в набат и ударь. Сбежались мужики с цепами - на
одоньях как раз рожь молотили. Окружили Зюзю... А он эдак вот, вроде
Самоченкова, в землю смотрит. И Ванина рубаха на нем... "Бейте его,
ирода!" - скрычал Бородин. Твой отец, Матвей Матвеевич, как ахнул его по
голове калдаей цепа. Зюзя - с ног. И пошла молотьба... До смерти его
цепами замолотили. Вот какая ревизия.
- Сказано, на рога полезешь - на рожне и останешься.
- Это правильно. Одно слово - диктатура пролетариата...
- Но, товарищи, мы живем не в





Содержание раздела